Однако на следующее утро у Дженис нашлось много слов, а еще она сказала, что мне нужно купить халат.
– Ты не можешь вот так ходить по нашему общежитию.
– Но я здесь живу. А он нет.
– Тебе все равно нужно прикрыться, – заявила подруга.
Я замерла, когда Джонатан протянул руку и расстегнул на мне лифчик, стянул бретельки с моих плеч, позволяя ему упасть на пол. Он плавно спускал мои трусы, пока они не упали к моим ногам. Те же самые пальцы, которые так решительно передвигали шахматные фигуры, казались почему-то неуверенными, когда скользнули по моей коже. Дженис сказала мне, что на этой стадии я должна буду рассказать Джонатану. Я была девственницей. «Таким нельзя просто так огорошить!» Она не уточнила, как выбрать время для такого откровения, но так как я стояла перед Джонатаном без одежды, я решила, что сейчас, вероятно, подойдет.
– У меня никогда раньше не было секса.
Это вывело его из транса.
– Никто никогда не хотел этого, – сказала я. – И тебе тоже не обязательно.
– Но я хочу, Анника. Больше всего на свете.
Его тон меня смутил. Может, он сошел с ума? Расстроен? Я почувствовала раздражение, но не знала, что оно означает. Почему Дженис не может быть здесь со мной?
– Я слишком долго ждала, чтобы сказать тебе?
– Нет. Я просто… Неужели ты не знаешь, как я к тебе отношусь?
Я покачала головой:
– Нет, наверное.
– Я думаю, ты красивая и умная. В тебе есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя хорошо, когда я с тобой.
– Ты думаешь, будет больно?
Он взял мою руку и поцеловал.
– Даже не знаю. Если будет, просто скажи мне, и я остановлюсь, хорошо?
– О’кей.
– Кто-нибудь прикасался к тебе раньше?
– Нет.
– У тебя есть… ты хоть представляешь, каково это?
– Да.
Я была поражена, когда однажды совершенно случайно обнаружила, что происходит, когда я к себе прикасаюсь. Когда мы с Джонатаном целовались и прижимались друг к другу, я почувствовала, что начинаю трепетать от тех же самых ощущений.
Джонатан кивнул и выдохнул.
– Ладно, хорошо.
Он притянул меня к себе на кровать, слегка дрожа.
– Ты уже делал это раньше? – спросила я.
– Да.
– Ты нервничаешь? – спросила я.
– Нет, – ответил он, закрывая мне рот пальцами. И то ли чтобы меня успокоить, то ли чтобы начать, он поцеловал меня. Мне нравилось целовать Джонатана, и я любила его прикосновения, что, вероятно, было самой главной причиной, почему мы зашли так далеко.
Джонатан сел и снял рубашку. Он посмотрел на меня так, словно ждал, что я что-то скажу. Я посмотрела на его грудь, широкую и гладкую. Его плечи выглядели сильными и четко очерченными. И я должна ему это сказать?