– У тебя красивая грудь и сильные плечи, – сказала я.
Джонатан улыбнулся, и я поняла, что сказала то, что следовало.
Он уложил меня на кровать, и я приземлилась на шахматные фигуры и взвизгнула. Джонатан поднял меня и смел доску и все фигуры на пол, так что мы никак уже не сможем закончить эту партию.
Когда он притянул меня к себе, ощущение соприкосновения кожи с кожей было настолько чуждым, что я напряглась.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да.
Я уже начала привыкать к ощущению своих грудей, трущихся о его грудь. Потом Джонатан немного отстранился и провел большим пальцем по моему соску. Я почувствовала покалывание между ног, как будто между двумя частями тела пробежал электрический ток. Как раз в тот момент, когда я привыкла к ощущению и начала по-настоящему им наслаждаться, Джонатан наклонил голову и втянул мой сосок в рот, от чего к ощущению добавился укол чего-то, что я изо всех сил пыталась определить. Была ли это боль? Удовольствие?
– Я не слишком тороплюсь? – спросил он. Его дыхание было странным и прерывистым, как будто он не мог отдышаться.
– Да! – Должно быть, я сказала это очень громко, потому что Джонатан резко дернулся, как будто я его напугала.
– Почему ты не сказала мне притормозить? – спросил он.
– Я не знаю, как тебе сказать, – сказала я, мое тело теперь совершенно застыло.
– Нет, знаешь, – возразил Джонатан. – Если все будет слишком быстро, просто скажи «помедленней», и я пойму, что ты имеешь в виду. Ладно?
– О’кей.
Джонатан повторил все, что делал до сих пор: поцелуй, прикосновения к губам и соскам, и я почувствовала, как мое тело расслабляется. Он снова поцеловал меня и положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, поглаживая его. Я прервала поцелуй, но только потому, что мне вдруг понадобилось больше воздуха. Пальцы Джонатана медленно двинулись к моему центру, и когда он достиг его, я изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы блокировать все остальное. Я ощутила первый всплеск возбуждения и по прикосновениям к себе вспомнила, что оно станет сильнее, если пальцы Джонатана будут продолжать кружить в том же ритме. Но потом он начал опускаться на кровать, и это меня смутило. Когда я почувствовала его язык на себе, я подняла голову и посмотрела между ног.
– Что ты делаешь!
Он поднял голову, сдвинув брови.
– Ласкаю тебя, – сказал он.
– Зачем ты это сделал?
Он ухмыльнулся.
– Потому что я думаю, тебе это действительно по-нравится.
Я оттолкнула его лицо.
– Нет, не понравится.
– Тут нечего стесняться, – сказал он.
С чего бы мне смущаться?
– Вовсе нет. Просто для меня это слишком.