Она также добавляет селфи в маске, и я вижу сбоку нашу штору. Снова чувствую себя в параллельной вселенной.
Там есть ссылка на ее «Инстаграм», и я хлопаю себя ладонью по лбу так сильно, что даже больно. Я понятия не имел, что у нее есть «Инстаграм», и это глупо, потому что он у нее, конечно же, есть.
Не знаю, почему, но я нервничаю, когда перехожу по ссылке. Отвожу взгляд и снова смотрю на телефон. Там куча снимков, которые делала Флора.
Она кажется такой близкой, но я скучаю. Там фотки подруг, которых я уже видел по «фейстайм», и, должно быть, Рэнди. И очень много фотографий маленького сада в ее районе. У меня почему-то такое чувство, будто я вторгаюсь в личное пространство, как будто она разозлится, если узнает, что я смотрю ее фотки, так что я возвращаюсь к посту.
«Она вернулась! #карантинейджер #командафлоривер наконец-то! #карантинейджер
Флора! Мы должны знать о поцелуе! #карантинейджер
Я по-прежнему думаю, что она вовсе и не болела #карантинейджер
ПОЧЕМУ / КОГДА / КАК ВЫ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ? #карантинейджер».
Ночью я ворочаюсь с боку на бок. Может быть, я отоспалась с запасом, пока болела, а может, скучаю по маме. Или чувствую себя отвратительно из-за своего поста. Обычно я выкладываю в «Инстаграм» всякие фотки. Фотки, а не свое лицо. То, что большую часть моего лица закрывает маска, приносит некоторое облегчение, но все равно неловко. Я слишком хорошо помню, как выглядела, когда заболела. Кажется, эти круги под глазами никогда не пройдут, и теперь я всегда буду выглядеть и чувствовать себя больной. И ядовитой.
И это кажется таким… фальшивым. Нереальным. Даже несмотря на то, что все реально. Но как можно передать запах больничной палаты, шуршащие звуки, которые Оливер издает во сне, страстное желание подышать свежим воздухом в посте в интернете, который увидит куча незнакомых людей? Я придумала хештег #карантинейджер, потому что хотела помочь Оливеру заполучить девушку мечты. И не ожидала, что так много людей заинтересуется этим. Не ожидала, что Келси получит так много внимания, будет им наслаждаться.
И я не ожидала, что кто-нибудь узнает о нашем поцелуе. О поцелуе, о котором я не могу перестать думать, о котором, готова поспорить, Оливер жалеет.
А может, я не засыпаю, потому что понятия не имею, что скажу папе и Голди утром. И все еще сердита на папу. Я по-прежнему не понимаю его и по-прежнему не знаю, что думать о Голди.
Почему не он пригласил меня в гости? Почему об этом подумали только мама и Голди? А что если б они не подумали? Мы б так и жили до тех пор, пока однажды он не перестал бы меня вспоминать? В ожидании, пока соответствующая часть мозга, все клетки, просто умрут, и я исчезну из его жизни, будто меня никогда не существовало?