У нас осталось еще десять минут, но Келси уже собирается.
– Куда идешь? – спрашиваю.
– О, да нужно кое о чем позаботиться, – отвечает она.
– Окей.
Снова повисает неловкое молчание, но затем она улыбается и говорит:
– Счастливого шестнадцатидневного юбилея.
Поверить не могу, что мы празднуем шестнадцатидневный юбилей, но отвечаю:
– И тебе. Я все компенсирую. То, что забыл о дате.
Она снова улыбается.
– О, да? Как?
– Это будет сюрприз. – Сюрприз. Всякий раз, как мой отец пропускал один из наших совместных уик-эндов, то обещал, что в следующий раз у него будет для меня сюрприз. Я так и не узнал, имелись ли в виду подарок или какое-то особенное занятие. Потому что при следующей встрече он ничего такого не упоминал.
– Люблю сюрпризы, – говорит Келси, и я чувствую себя виноватым, когда ее улыбка становится еще шире. Она сжимает мне руку. – Увидимся завтра.
Келси уходит, и я слышу, как уходят отец Флоры и Голди. Остаемся только мы с Флорой.
В палате так тихо, что мне слышно, как сердце стучит в ушах.
Затем на телефон Флоры звонят по видеосвязи. Она стонет, выжидает секунду, а потом говорит:
– Привет!
В ответ раздается непрекращающееся хихиканье, и Флора повторяет:
– Привет.
И лишь тогда хихиканье обрывается, раздается ответ:
– Флора! Мы думали, ты умерла! – И снова еще более заливистый смех.
– Вау, спасибо, – отвечает Флора, а девушки просто смеются.
– Прости, – говорит одна из них. – Мы просто съели кучу пончиков и теперь гиперактивны.
– Может, если нам станет плохо, нас отвезут в больницу, и мы сможем остаться с тобой!
– Это полная ерунда, – отвечает Флора, но девушки смеются слишком громко, чтобы услышать ее.
– Вы зачем мне звоните?
Одна из девушек говорит:
– Заткнись, я не слышу Флору! Что ты сказала, Флора?
Но раздается новый смех, а потом – звук, словно телефон уронили, и одна из девушек кричит:
– Она сунула пончик мне за шиворот!
Снова какая-то возня и, кажется, беготня. Другая подруга произносит, запыхавшись.