Поднимаю телефон и смотрю последние посты Келси. На новой фотке Оливер выглядит таким сердитым. Странно, я понятия не имею, почему, хотя он всего в нескольких футах от меня.
Когда мы вернемся в Бруклин и он вдруг разозлится, я тоже не буду этого знать. Не буду знать, когда он принимает душ, чистит зубы или когда к нему приходит Келси.
Я вообще ничего не буду знать.
Снова хожу по своей стороне палаты. На часах семь вечера – время, когда семьи ужинают, обсуждают свой день, что делали и где были. Время, которое вновь напоминает мне, что я не покидал палаты, тем более – больницы, что не делал… ничего, вот совсем.
Мой телефон жужжит: сообщение от Флоры:
«Сумасшедшие восьмерки?».
«Сумасшедшие кто?» – пишу в ответ.
– Только не говори, что не слышал про сумасшедшие восьмерки, – говорит Флора, отдергивая штору.
– Теперь слышал.
Она широко улыбается.
– Отлично.
Флора вручает мне карты, объясняет очень простые правила, и мы играем два часа. Каждый раз она побеждает.
Мы не так много говорим во время игры, но это молчание совсем не похоже на молчание с Келси. Оно кажется… уютным.
В какой-то момент поднимаю на нее взгляд, она убирает волосы с лица, и это напоминает мне, как я хотел убрать прядь, когда она была больна. У нее такие мягкие волосы.
Знаю, у меня есть девушка, но, глядя на Флору, мне кажется, что пора применить навыки, полученные из руководства. Это глупо, но, может, если сделать комплимент, то ей станет легче после разговора с отцом?
Смотрю, как она кладет двойку червей на мою двойку треф.
– Что? – спрашивает она.
– В смысле?
– Ты снова смотришь на меня странно.
– Твои… просто у тебя такие большие зубы! – бормочу.
Флора холодно смотрит на меня, и я чувствую, как кровь отливает от лица. Вышел совсем не комплимент.
– Что это ты сейчас сказал?
– Я имел в виду…
– У меня зубы торчат, верно? Ты ведь это хотел сказать?
– Нет, Флора, вовсе не…
– Спасибо большое, что напомнил мне о том, с чем приходилось справляться в младших классах, Оливер. Дети звали меня Багз Банни. А когда в средней школе у меня появились брекеты, то дети смеялись и над ними, потому что дети всегда над всем смеются. – Она сжала пальцами переносицу, будто пытаясь остановить слезы. – Наконец в старшей школе моя улыбка стала выглядеть нормально, но это уже не имело значения, потому что училась я все с теми же глупыми детьми. – Она вздыхает и смотрит на меня со слезами на глазах. – А теперь другие глупые дети, которые меня даже не знают, снова напоминают мне об этом… и опять заставляют почувствовать себя уродиной.