– Подписчики, точно.
– Разве не удивительно, сколько их у нас?
Я не отвечаю, но она не замечает и говорит:
– Я думала о нашем первом поцелуе. Мы обязательно должны записать его на видео. – Келси говорит о том, чтобы поцеловать меня, а я прокручиваю в голове последний разговор с Флорой.
– Оливер, ты не рад? Разве не этого ты ждал? Знаю, ты всегда был влюблен в меня, – шепчет она, не отводя взгляда от телефона.
Не знаю, то ли из-за слов о моей влюбленности, то ли из-за внезапного яркого воспоминания о том, как смеялась Келси, когда я упал на льду, но я выпаливаю:
– Иногда кажется, что я нравлюсь тебе потому, что лежу в больнице, на карантине.
– Что? – Келси поднимает взгляд. Она выглядит такой же потрясенной, как себя чувствую я.
– Нет, ничего, – отвечаю, пытаясь все сгладить.
– Окей, – скептически говорит она, вновь опуская взгляд к телефону.
– Хотя, знаешь, – кричу с силой, которая удивляет даже меня, – мы должны поговорить об этом.
Келси вскидывает бровь, но, даже глядя на меня, продолжает скролить экран.
– Боже, можешь, пожалуйста, опустить телефон на секунду?
– Божечки-кошечки, – бормочет она, кладя телефон.
Но затем смотрит на меня в полном внимании, и я чувствую, как моя храбрость постепенно исчезает.
Меж нами повисает неловкая тишина, как всегда, и она снова тянется к телефону, как всегда.
– Нет! – взвизгиваю.
– Оливер, в чем дело? – Я не вижу в ее лице доброты, которую наблюдал там последние три недели, и вновь вспоминаю, как она смеялась, когда я упал. Меня вдруг осеняет, что она смеялась не со мной, потому что я не смеялся. Она смеялась надо мной.
– Ты даже не смогла принести правильные конфеты!
– Что?
– Я попросил тебя принести леденцы, а ты принесла «Майка и Айкса».
– Да, потому что леденцы сосет моя бабушка.
– И я! И мне плевать, если это делает меня старым, скучным, странным или каким угодно еще.
– Оке-е-ей, – говорит она.
– И ты купила их для социальных сетей!
– Купила кого? – спрашивает Келси, потирая лоб. Ужасно, как она меня бесит.
Хочу опустить взгляд к телефону, чтобы послать Флоре отчаянный вопрос, что говорить дальше, но слышу, что она смотрит телик с папой и Голди, и понимаю, что это будет лицемерно с моей стороны. Этот разговор я хочу провести сам. Я должен провести его сам. Хватит следовать советам ее руководства. Нужно написать собственное.
– Слушай, Оливер, если это все – из-за конфет, я могу купить тебе эти дурацкие леденцы. В чем проблема?
– Они не дурацкие! Как и я.
– Я никогда не говорила, что ты дурацкий.
– Но из-за тебя я чувствую себя именно так.
– Почему? Потому что я принесла тебе неправильные конфеты?