Я трогаю свои губы. Поцелуй был быстрым, но я все же успел заметить, какая нежная у Флоры кожа. Даже ее ладони, когда она схватила мое лицо, были мягкими. Вспоминаю, как она держала меня за руку в самолете, как не испугалась моей панической атаки. Этот тюлень на видео, которое она показала мне, пока доктор Демарко разговаривала с моей мамой. Я чувствую себя подонком из-за того, что сказал эти слова о ее снова женившемся отце.
Невольно задаюсь вопросом, многих ли целовала Флора. Странно быть так близко и не разговаривать. Странно, что мы целиком и полностью бесповоротно застряли в этой палате.
Джои приносит подносы с ужином довольно поздно, и я не хочу подслушивать, как он разговаривает с Флорой, но у меня нет выбора, поскольку ее койка находится всего в нескольких футах. Знаю, что он учится на врача или на кого-то там еще, но он не кажется мне особенно умным.
Джои рассказывает Флоре что-то о том, как ребенком гулял по Таймс-сквер, а она отвечает: «Я люблю там гулять». Что вряд ли правда. Никто из ньюйоркцев не любит там гулять.
В ее голосе отсутствуют такие интонации, когда она разговаривает со мной.
Это немного напоминает мне трепет в мамином голосе.
Теперь они разговаривают о баскетболе, и Джои говорит что-то о бруклинской команде. Флора отвечает, что любит баскетбол, но я почему-то считаю, что и это неправда. Не помню, чтобы она хоть раз упоминала спортивные команды. Не то чтобы я давно ее знаю и не то чтобы узнаю ее ближе, мы же не разговариваем друг с другом.
Они все говорят, а я задаюсь вопросом, почему он не уходит. Мне хочется защитить от него свое пространство, свою палату и Флору. Она должна говорить со мной, а не с Джои.
Спустя, как мне показалось, несколько часов он наконец произносит что-то о том, чтобы отнести ужин «ее парню». Голос Флоры звучит отвратительно, когда она отвечает: «Он мне не парень!». Затем мистер «Анатомия страсти» спрашивает: «Зачем же ты его целовала?». Он говорит это шутя, ответ ему явно не нужен. Но я снова задаюсь вопросом: а зачем?
Джои распахивает штору, и я вижу Флору. На ее лице улыбка, которой я не видел раньше. Она вся светится, и это так заразительно, что я не могу не улыбнуться в ответ. Но улыбка быстро сменяется оскалом, когда она видит меня, и штора снова задергивается.
– Ужин, чувак! – говорит Джои. Интересно, у него бывает плохое настроение?
– Спасибо.
Он смотрит, как я открываю поднос. Почему он все еще в моей палате, в нашей палате?
Я ковыряюсь в листах салата, а Джои снова что-то записывает в планшет. Наконец он говорит: