Первая проверка показывает новое сообщение от Келси: просто смайлик в виде стопки оладий. Мы переговаривались о том, что любим есть, когда болеем. Я сказал, что люблю вафли, особенно «Эгго». Сначала не понимаю смайлика, но потом решаю, что она, конечно же, знает разницу между вафлями и оладьями и просто пытается шутить или хочет сказать, что оладьи лучше, и просто дразнит меня. А может быть, нет смайлика с вафлями, есть только с оладьями? Иногда ненавижу смайлы. И хорошо было бы, если бы к девушкам прилагалась инструкция.
Моя почта, «Фейсбук» и «Инстаграм» Келси не показывают ничего интересного или нового, так что, покончив с утренней рутиной, кладу телефон. Штора между мгой и Флорой задернута. Это хорошо: все еще не хочу говорить с ней и знаю, что неплохо справляюсь.
Однажды мои родители тридцать три дня не разговаривали друг с другом. Мне было восемь, и я отмечал каждый день в календаре. Я нарисовал торт и шарики рядом с двенадцатым днем, днем моего рождения. Единственный подарок, который я тогда хотел, – чтоб они заговорили. Но когда это желание наконец исполнилось, я очень пожалел. Тридцать три дня молчания вылились в одну из самых худших ссор. Мама выдрала страницы из свадебного альбома и попыталась запихнуть их в шредер. Пришлось прятаться в шкафу, пока все не закончилось.
Потягиваюсь в постели и снова смотрю на задернутую штору. Что там делает Флора? Спит? Не то чтобы она меня интересовала – просто хочу понять, вдруг и мне стоит спать подольше, просто на всякий случай… Хотя вряд ли, потому что ни она, ни я на самом деле не больны, и вся эта ерунда с карантином – ее рук дело. Знаю, что она знает, что я знаю, что она на самом деле не больна. Но не могу заставить себя рассказать об этом. Особенно пока Келси продолжает мне писать.
Беру телефон и отправляю Келси «Доброе утро» со смайликом солнца.
Приходит ответ: «Как раз собираюсь есть вафли» и снова изображение оладий.
«Ха-ха», – пишу я.
«Вафли – это весело?»
Теперь понятия не имею, шутит она или нет. У меня болит голова.
Кажется, Флора шевелится по ту сторону шторы. Напоминаю себе, что мне все равно, и возвращаюсь к переписке с Келси. Отсылаю ей смайлик с пончиком и получаю в ответ «лол». Полагаю, я прошел этот странный тест, на который случайно согласился.
Вздох вырывается как раз в тот момент, когда кто-то входит в нашу палату.
Трудно сказать, что считается началом дня, так как каждые несколько часов меня будят для проверки жизненных показателей. Тем более что я уже давно не видела солнца. Наверное, справедливо, что окно есть только у Оливера, раз уж он здесь из-за меня. «Хотя все не так уж страшно, больше похоже на приключение», – напоминаю себе в миллионный раз. Приключения с желейным пудингом в чашках, фруктовыми коктейлями и картофельным пюре странного серого цвета. В нашем новом жилом помещении и не пахнет телевизорами высокой четкости, рогаликами и пиццами, что были у нас на базе. В больнице нормально, но она слишком похожа на… больницу.