– «Реддит» хочет провести с нами «Вопрос – ответ»!
– Что?
– «Вопрос – ответ». Когда люди задают на «реддите» вопросы каким-нибудь знаменитостям. Любые вопросы. Тебе стоит глянуть, что люди спрашивали у Дэниела Редклиффа.
– А разве мы знаменитости? – бормочу.
Секунду Келси смотрит обиженно, затем игриво пихает меня локтем.
– Почему ты так любишь ставить меня в тупик? Конечно, да! Сколько еще человек на Земле встречаются во время карантина?
Встречаются. Как это случилось? Не знаю, что удивляет меня больше: слава или то, что я с кем-то встречаюсь. Понятия не имею, как объяснить все это Келси, так что беру еще одну конфету. Лайм? Арбуз? Честно говоря, не уверен, что мне все еще есть до этого дело.
Мне снова снится, будто я падаю, но на этот раз меня ловит Оливер. Я вздрагиваю и просыпаюсь раньше, чем оказываюсь в его руках.
Оглядываю палату, смотрю через окно в коридор, на комнату Оливера. Снова засыпаю.
Новый сон. На этот раз я в лифте. Со мной есть кто-то еще, но я ее не узнаю. Двери открываются, но видно лишь ступени в ночное небо. Двери снова закрываются, и мы уносимся прочь.
Мои дни теперь наполнены рутиной, все по расписанию. Ужасно, что в эту рутину входит наблюдение за спящей Флорой, а поговорить с ней никак нельзя. Дни проходят медленно и предсказуемо. Мама приходит утром и рассказывает мне новости, потом черед Келси, и мы оба сидим в телефонах. Мама снова навещает меня вечером, а потом наступает ночь. Между этим – миллион посещений врачей и медсестер.
И ни одного разговора с Флорой. Это самое ужасное. Мы немного говорим с Келси, но в основном о хештегах. Она убеждает меня выложить новости о Флоре, говорит, что люди беспокоятся, и фактически сама пишет пост.
«Флора – боец и с каждым днем становится сильнее! Спасибо добрым пожеланиям! #карантинейджер».
Мне хочется написать, как мне ее не хватает и как я о ней беспокоюсь.
А посты с тегом «#карантинейджер» все прибывают. Незнакомцы пишут, что Келси – потрясающая девушка или ужасная, что Флора на самом деле не больна или, наоборот, находится в худшем состоянии, чем говорят, что мы на самом деле не на карантине. И все хотят узнать о поцелуе.
Кроме Келси.
Непонятно, проснулась я или сплю. Хочется пошевелиться, перевернуться, но ноги тяжелые, будто весят фунтов шестьсот. Пытаюсь бежать, но не могу поднять свои свинцовые ноги, кто-то гонится за мной, но я не вижу лиц. Они все ближе и ближе, внезапно мои ноги превращаются в воду, и я плыву, а река уносит меня прочь от преследователей.
Слушаю шум воды, а потом просыпаюсь. Теперь я не плыву, а лежу, прикованная к своей постели в больничной палате.