Встав на колено, он достаёт из складок плаща длинную тонкую палочку и вкладывает её мне в ладонь.
Подарок!
Эта палочка особенная – очень лёгкая, почти невесомая. Я закрываю глаза – и вижу большое, раскидистое дерево, на котором она когда-то «родилась». Его крона впитывает солнечные лучи, а корни глубоко утопают в земле. Открыв глаза, я подбрасываю палочку на ладони. Она лёгкая как пёрышко.
Дядя выуживает из другого кармана свечу, ставит её на пенёк и просит меня:
– Эллорен, держи палочку крепче.
Обхватив мой кулачок широкой ладонью, он показывает, как правильно сжать пальцы.
Мне немного не по себе.
Дядина рука дрожит. Почему?
Я крепко обхватываю палочку и старательно направляю её на свечу.
– Правильно, Эллорен, – довольно улыбается дя-дя. – А теперь слушай, что я скажу, и повторяй за мной. Сможешь?
Я уверенно киваю. Конечно смогу. Я сделаю всё, о чём попросит дядя Эдвин.
Он что-то говорит, как и предупреждал, а я раздуваюсь от гордости. Слова странные, на незнакомом языке, но повторить их несложно. У меня всё получится. Дяде понравится, он меня обнимет и, может быть, даст сладкое печенье – я видела, как он припрятал несколько штук в жилетном кармане.
Я вытягиваю вперёд руку и направляю палочку на свечу. Дядя Эдвин ждёт не сводя с меня глаз.
А потом я произношу бессмысленные слова.
С моих губ срываются незнакомые звуки, и сразу же по ногам пробегает тёплая волна. Она идёт из самой земли, где-то в глубине у меня под ногами. Она стремится ввысь от самых корней деревьев.
Тёмная древняя сила переполняет меня и устремляется к палочке в моей руке. Крепко сжатый кулачок вздрагивает, и тоненький кончик палочки вспыхивает слепящим пламенем. Громкий хлопок. Из палочки вырываются огненные струи. Пламя пожирает деревья. Огонь повсюду. Я кричу. У меня в голове множество голосов – это кричат деревья. Пламя ревёт. Дядя вырывает из моих рук палочку и отшвыривает её в сторону. Потом подхватывает меня на руки и бежит от огня. Кругом со стоном валятся деревья…
С тех пор я почти не бываю в лесу.
Деревья меня сторонятся, и мне с ними невесело. А в глушь меня и подавно не заманишь.
С годами детские воспоминания затуманиваются.
Иногда мне снится горящий лес, и я просыпаюсь в слезах.
– Это просто сон, – утешает меня дядя. – Однажды, совсем малышкой, ты забрела в чащу. Началась гроза… Вспомни что-нибудь хорошее. Засыпай.
И я верю дяде. Он так заботится обо мне… разве можно ему не верить?
Даже лес вторит дяде. «Засыпай…» – шелестят листья на ветру.
Воспоминания понемногу меркнут, пропадают, будто булыжник, канувший на дно глубокого, тёмного колодца. Уходят во тьму призрачных ночных кошмаров.