Оба громко рассмеялись; их примеру, на другой день, последовала публика, а через две недели вся Европа. Эти дамы пожелали видеть короля и проявили в этом большое упорство, король же насмеялся над ними и пожелал, чтобы это стало общеизвестным.
Он, хотя и отличался важной осанкой, но не обладал манерами вельможи. Его высокий рост и широкие плечи, а также грудь, покрытая орденами, выделяли его фигуру среди других, а его лицо было бы красиво, если бы на нём не запечатлелись знаки отчаяния от предсмертного сопротивления Петра III. Алексей Орлов, как и брат его, князь Григорий, не говорили по-французски, но оба любили беседовать по-немецки, а Алексей хвастался также знанием нескольких итальянских слов, подхваченных им в Ливорно. Приезды графа Алексея в Царское Село менее бросались в глаза публике, чем появление его брата, но я очень любил, когда он приезжал — из любопытства и по причине моей наблюдательности. Он являлся только по приглашению и, как жданный гость, окруженный всевозможным почетом. Он никого из нас лично не знал и сквозь придворный лоск, не допускающий никаких резкостей, всё же проявлял к нам некоторую заносчивость, как будто он хотел нам сказать: «Я не знаю, кто вы такие». Так как я говорю по-немецки, он со мною беседовал чаще, чем с другими, не желая, вероятно, подавать вида, что он в кругу, где говорили исключительно по-французски, знает только по-русски; а так как я, будучи в милости у императрицы, не знал русского языка, он этим хотел оказать мне некоторое внимание. Противоположность между его пожилой и высокой фигурой и маленькой худенькой внешностью князя Зубова, бывшего тогда фаворитом и имевшего всего двадцать пять лет от роду, была поразительна.
Первым лейб-медиком при Екатерине II, которая впрочем редко к нему обращалась за советом, был высокий и очень худой шотландец с маленьким багровым лицом и крошечным мешетчатым париком, по имени сэр Самуэль Роджерсон. У него были неловкие манеры, но его поведение отличалось утонченностью. Его должность, требующая познаний, и высокая игра в карты открыли ему все ходы. Им пользовались даже для секретных переговоров с Веной и с другими дворами, и политика вообще, после игры, была его преобладающей страстью[193]. Он имел привычку по воскресеньям, во время обедни во дворце, становиться у дверей, где дипломатический корпус ожидал выхода императрицы, чтобы поцеловать у неё руку; это было довольно смешно и не особенно нравилось посланникам. Однажды г. де Сварт, состоявший уже в течение пятидесяти лет поверенным в делах Голландии, маленький, толстый, красный, грубоватый и злобный старичок, воспользовавшись минутным молчанием, сказал громко: «Я заметил, что существует два класса людей, которые знают толк в политике — портные и доктора». Можно себе представить, какой это вызвало хохот… Сэр Самуэль после этого долго не принимал у себя посланников.