— Вы приехали на фабрику. Что было дальше? — прервал их Аллейн.
— Жорж отвел мальчика внутрь. Затем он вернулся один, и мы поехали в гараж — тот, что позади фабрики. Я попыталась убежать, а когда он схватил меня за руки, расцарапала ему физиономию. Но он врезал мне по уху и сказал, что мсье Оберон накажет меня.
— Когда его выпустят из тюрьмы, — задумчиво произнес Рауль, — я из него паштет сделаю. Как пить дать.
— А потом, Тереза?
— Я снова испугалась, мсье, не Жоржа, но того, что мсье Оберон может сделать со мной. А вскоре раздался гудок, и громкоговоритель призвал всех явиться в главный холл. Тогда Жорж сказал, что нам надо сматываться. Он вышел из гаража, чтобы осмотреться, выглянул из-за угла и тут же вернулся обратно, сообщив, что у ворот жандармы, и лучше нам будет спрятаться. Но один из жандармов зашел в гараж и приказал нам идти в зал. Когда мы пришли, Жорж велел мне не путаться у него под ногами. Тогда я подошла к знакомым девушкам. Тут я услышала объявление мсье комиссара и увидела Рауля, и мне сказали, что он меня тоже видел… О, мсье, представьте, что я испытала! Ибо, что бы кто ни говорил, Рауль царит в моем сердце, и если он меня больше не любит, я умру от горя.
— Ты глупа как пробка, — сказал Рауль, заметно растрогавшись, — но что правда, то правда, я тебя люблю.
— Ах! — безыскусно воскликнула Тереза. — Какое блаженство!
— На этом мы и закончим, — сказал Аллейн. — Надо вернуться в Роквиль и подумать о том, что делать дальше.