Аллейн скорчил в ответ гримасу и поспешно удалился.
Трой подошла к Рики. Пощупала его лоб, он был влажным. Мальчик крепко спал, и когда она расстегнула ему ворот рубашки, даже не пошевелился. Трой смотрела на сына, тихонько раскачивая качели и с нежностью думая о том, что сейчас он ее защита и опора в дурацкой ситуации, которой она из-за усталости и растерянности, вызванными непредвиденными обстоятельствами, придавала, возможно, чересчур большое значение. Глупо злиться на то, что всего лишь смешно. Она знала, что Баради наблюдает за ней, и, обернувшись, посмотрела ему прямо в лицо.
— Мне надо идти, но если я смогу вам еще чем-нибудь помочь, скажите.
Трой говорила тихо, чтобы не разбудить Рики, и это было ошибкой. Баради немедленно подошел к ней и, также понизив голос, словно герой-любовник в интимной сцене, произнес:
— Как вы добры. Значит, вы пока остаетесь с нами? Прекрасно. Жаль только, что вам придется взвалить на себя столь неприятные обязанности.
— Что за обязанности? — Трой отошла от Рики и заговорила громче.
— Больную нужно подготовить к операции.
Баради объяснил, что ей надо сделать, и добавил, что все необходимое она найдет в ванной мисс Трубоди. Давая профессиональные указания, он был точен и деловит, однако радостная улыбка, бесившая Трой, не сходила с его лица. Когда он закончил, она спросила:
— Так мне заняться ею прямо сейчас?
— Да, — произнес Баради, скорее размышляя о чем-то своем, чем отвечая на ее вопрос. — Да, конечно, дольше медлить нельзя.
Она увидела выражение серьезности и озабоченности на его лице, и впервые с момента знакомства ее неприязнь к этому человеку поколебалась. Спускаясь по каменной лестнице, она подумала: «Слава богу, что ножом размахивала царица Савская».
Шофер в майке и брюках сидел на подножке автомобиля. Медальон с ликом святого Кристофа болтался на его густо заросшей груди. Парень перебрасывался скабрезными шутками с молодой женщиной и двумя мальчишками. При появлении Аллейна женщина и дети удалились, не выказав ни малейшего смущения. Шофер бросил на Аллейна взгляд, в котором читалось общемужское «Знаем мы этих баб!» и открыл дверцу.
— Мы пока не едем, — сказал Аллейн. — Как вас зовут?
— Рауль, мсье. Рауль Милано.
— Служили в армии?
— Да, мсье. Мне тридцать три, так что пришлось хлебнуть армейской жизни.
— Значит, ваш желудок не слишком чувствителен. Вид крови, например, не заставит его взбунтоваться? Или какая-нибудь очень живописная рана?
— В армии я был санитаром, мсье. И желудок мой тоже старый вояка.
— Превосходно! У меня есть для вас работа, Рауль, — ассистировать доктору Баради. Вы его видели, он нас встречал. Он собирается вырезать аппендикс мисс Трубоди, и, поскольку второго врача мы найти не можем, придется встать за операционный стол самим. Если согласитесь, то, возможно, вас ждет небольшая награда и уж наверняка огромный почет.