На крыше царили тишина и покой. До нее едва долетал стрекот редких цикад, отважившихся петь в такую жару, да где-то в отдалении изредка гудели автомобили. Сквозь полудремоту Трой изумилась необычайной синеве неба. Ее глаза закрылись, она чувствовала, как ее укачивает, словно в поезде. Монотонное пиликанье цикад превратилось в бессвязное бормотанье мисс Трубоди, а затем и вовсе пропало. Уже очень скоро Трой крепко спала.
Проснувшись, она увидела перед собой странного вида даму, примостившуюся на балюстраде рядом со спящим Рики, словно некая фантастическая птица на насесте. Дама сидела, согнув ноги, обтянутые алым трико, и уткнув подбородок в колени. Унизанные кольцами костлявые пальцы с заостренными ногтями пунцового цвета, будто птичьи когти обхватывали лодыжки, а из открытых сандалий коралловыми гроздьями торчали пальцы ног. Голова была обмотана пестрым шарфом. Еще одним, из яркого шелка, было обвито ее тело по пояс. Глаза скрывались под огромными солнечными очками невиданных размеров, нос-клюв нависал над сомкнутыми губами, о чьих естественных очертаниях под толстым слоем губной номады оставалось только догадываться. Заметив, что Трой проснулась, дама выпрямилась, тяжело спрыгнула на пол и направилась к незнакомке, вытянув вперед руку. На первый взгляд она выглядела лет на сорок пять — пятьдесят. Росту в ней было шесть футов.
— Здравствуйте, — прошептала она. — Я — Гризел Локк, но предпочитаю, чтобы меня называли Сати. Ну, вы знаете, богиня неба у древних египтян. Пожалуйста, зовите меня Сати. Надеюсь, вам хорошо спалось? Я смотрела на вашего сына и размышляла о том, хотелось бы мне иметь ребенка или нет.
— Здравствуйте, — громко произнесла Трой, изрядно ошарашенная новым знакомством.
— Он не проснется? У меня такой голос… Вот сейчас узнаете, — проговорила она, переходя с шепота на обычный тон. Голос у нее действительно был странный — низкий, с неожиданными петушиными высокими нотами, как у подростка. — Трудно сказать, — продолжала она, — с одной стороны, ребенок целиком принадлежит вам, и вы можете делать с ним что хотите, и это весьма необычное переживание, а с другой стороны, дети надоедают, и тогда их сбагривают запуганным гувернанткам. Меня в детстве сбагрили, с этого все и началось. Как теперь принято считать, во всем виноваты детские травмы. Лежите, не вставайте. Я чувствую себя вареной курицей. Вы, наверное, тоже. Хотите выпить?
— Нет, спасибо, — ответила Трой, проводя рукой по волосам.
— Я тоже не буду. Как вам не повезло с началом отпуска. У вас есть тут знакомые?