Тьерри Вагнер — человек, перед которым мир открыт и нет никаких преград. А если где-то война, восстание, массовые убийства, Тьерри перестроит свой маршрут. Если где-то голод, Тьерри проанализирует причины и следствия и прикинет, нет ли возможности сделаться посредником в поставке продовольствия. То же со стихийными бедствиями, которые всегда многообещающи в плане финансового посредничества. Не стоит, впрочем, полагать, что этот человек наживается на чужом горе. Когда все вокруг спокойно, он счастлив. Тьерри Вагнер зарабатывает на разнице — разнице в математическом смысле слова, и, может, это понятие не вполне прозрачное, может, его нет в словарях, но оно позволяет постоянно иметь заказы, иметь работу, благодаря которой человек не выживает, а живет на широкую ногу. Если бы я не познакомилась с новой любовью Летиции, я бы не знала, что такая возможность существует и что есть шанс построить на ней жизнь. И однако! Я лично беседовала с Тьерри — это было во вторник вечером — и слышала от него слово «разница», которое сначала показалось мне мертвым, одним из тех слов, которые учителя математики пишут мелом на перепачканной доске. А затем в устах моего собеседниках слово вдруг ожило, затрепыхалось, тусклое существительное вдруг окрасилось во все цвета радуги, заблестело и взмыло ввысь, стало кружить, подобно перелетной птице, чью траекторию я с увлечением угадывала.
В прошлом месяце (это был декабрь), во вторник, возлюбленный Летиции остановился в Швейцарии на тринадцать часов. Моя подруга непременно хотела мне его представить, и я согласилась. Причин отказываться я не видела, за исключением того, что мне не хотелось находиться в компании влюбленных голубков с горящими глазами и блуждающими руками в ту пору, когда у меня самой не было мужчины, по крайней мере такого, которого всю жизнь ждешь. Алексис тогда как раз лежал в больнице без сознания. Летиция могла бы понять, что ее предложение неуместно, но она, напротив, настаивала, окрыленная любовью и обуреваемая желанием показать мне своего мужчину во всей красе. Не забудем прибавить, что Летиция несколько раз повторила мне: мол, моя история с Алексисом совершенно бессмысленна, и это не связано с его скверным состоянием здоровья. Заставляя меня встретиться с Тьерри, моя подруга искренне верила в то, что, посмотрев на трепетных влюбленных, я вдохновлюсь и мне захочется новых отношений.
Узнав, что парень только вернулся из Азии, я предложила ресторан, где можно вдоволь наесться твердых сортов зерна — наверняка от студенистого тофу путешественник устал. Впрочем, Тьерри Вагнер совершенно не понял моего выбора, о чем сообщил нам с Летицией, когда мы втроем шли по тротуару в центре города, и тогда я во всех подробностях расписала итальянский ресторан, куда мы направляемся, и блюда, которые там подают. Тьерри прекрасно владел английским, как и многими другими языками, на которых ему приходилось вести переговоры. Его не волновал ресторан и еда. Он признался мне в этом нейтральным обыденным тоном — между делом поставил перед фактом. Затем он прибавил, что из практических соображений настроил свои биологические часы на время Гонконга в ожидании отмены системы часовых поясов, которая абсолютно себя не оправдывает в наши дни. Летиция, кстати, знала об этой мелочи, но мне решила не говорить.