Дуня сидела перед зеркалом в спальне и расчесывала волосы. Руки привычно двигались сверху вниз. Дуня прислушивалась к звукам своего дома. Уже поздний вечер и пора ложиться спать, но полное ощущение, что у детей день в самом разгаре.
Для Тани стали привычными уроки до одиннадцати – выпускной класс. Дуня переживала, что дочка не выспится, плохо встанет утром, пару раз даже предлагала оставить танцы и школьное радио, но…
– Мама, – смеялась Таня, целуя ее в щеку, – не переживай! Я все успею.
Дуня вздыхала и согласно кивала головой. Дочка серьезно занималась латинскими танцами, двигалась потрясающе и свела с ума половину мальчишек школы точно. А завтра – контрольная по физике. Как она ее сдавать будет?
Со стороны кухни послышался грохот. Это сын пошел искать, чем можно перекусить поближе к полуночи, – растущий организм.
– Почему наши дети никогда не ложатся спать вовремя?
Вопрос чисто риторический, однако ответ на него был получен.
– Они вовремя ложатся. У них просто свое собственное время.
Дуня посмотрела на мужа, который устроился на кровати поверх одеяла, закинув руку за голову. А затем вернулась к своему занятию.
– Они завтра не встанут, – расческа легла на полированную поверхность.
Настала пора крема для рук.
– А твоя волшебная лейка на что?
Дуня улыбнулась мужским глазам в зеркальном отражении.
Все такие же пушистые ресницы. Все такие же темные густые брови, только теперь между ними залегла глубокая вертикальная складка. И в волосах легкая седина, а в остальном… Ваня, любимый Ванечка. Дон Кихот, одним словом.
Для других же – Иван Тобольцев, тот самый, у которого за плечами десятки персональных фотовыставок, в том числе и международных, престижные премии, имя и куча поклонников его творчества. И поклонниц. Было время, когда Дуня ревновала. После вторых родов ее фигура утратила тонкость и стала более пышной. «Мягкой», как говорил Ваня.
А там – в фотостудии красотки сменяли одна другую: реклама, сессии для глянцевых журналов, личные портфолио.
А тут – мешки под глазами от бессонной ночи, потому что у Вани-младшего режутся зубки, юбка не сходится на талии, бедра потеряли былую упругость. Мягкие, да…
Дуне потребовалось время понять, что изменения ее фигуры муж не просто принял – они ему нравились. Вот эта округлость, мягкость, статность.
«Дуняшка моя», – говорил он, прижимая жену к себе.
И постепенно она успокоилась, вошла в привычную роль царицы – варила борщи, пекла пирожки, с удовольствием кормила любимого мужа, помогала отбирать фотографии для выставок и готовила каталоги его работ.