* * *
Он был один. Стоял на верхней палубе и разглядывал проплывающий мимо берег. Майе отлично виделся четкий, словно нарисованный остро отточенным карандашом профиль. На плечи накинут белый свитер… а виски совсем-совсем белые… Она стояла, смотрела на мужа и слышала музыку. В последнее время она все время слышала музыку, когда была рядом с Ильей. Удивительно. Музыка схожа с книгами. В разном возрасте одно и то же произведение воспринимается по-разному. В юности «Адажио» Марчелло казалось ей очень-очень грустным и почему-то написанным для пожилых людей.
А сейчас оно звучит в ее муже. И каждый раз по-новому, подругому.
В его струнных переливах слышится усталость, когда Илья поздно возвращается домой, и благодарность, когда она оглядывается назад, на прожитые вместе годы, и нежность, когда прижимается лицом к его плечу, привычно ища тепла и опоры. И сейчас Майя слышала эту же музыку, а музыка рассказывала о красоте.
Вечерняя Москва, слегка розовеющее у горизонта небо, неспешный ход теплохода, в небе птицы, на палубе – муж, который, выполнив все обязательные для подобного вечера церемонии, переговорив с партнерами о важном, решил уединиться.
– Привет, – сказала она тихо, встав рядом.
– Привет, – улыбнулся он, снял с плеч свитер и накинул его на Майю. – Здесь прохладно.
Свитер пах Ильей – едва уловимая привычная нота горчинки.
– Никогда не смотрел на город с такого ракурса. Оказывается, когда плывешь, все кажется немного другим, куда-то исчезает городская круговерть, и время становится неторопливым.
– Мне бы хотелось замедлить время, – ответила Майя. – Тебе Юня не звонил?
– Нет, но написал. Сказал, что в выходные приедет.
Майя чуть слышно вздохнула. Но Илья услышал. Переезд сына в отдельную квартиру дался ей нелегко. Их единственный ребенок рано повзрослел, и Илья интуитивно чувствовал, что удерживать его нельзя.
Он обнял жену за плечи.
– А что с вашим концертом?
Майя на удивление быстро адаптировалась к преподавательской деятельности в консерватории, ученики ее любили, и она любила своих учеников, никогда не отказывая им в помощи.
– Договорились, что в начале сентября будет. В августе начнем репетировать. И знаешь… я решила попробовать включить в программу «Адажио» Марчелло. Мне всегда казалось, что это произведение не для юности, а сейчас хочется услышать, как оно зазвучит у них. Может, я открою для себя что-то новое.
– Может.
Несмотря на твердо принятое несколько лет назад решение стать преподавателем, Илья не раз задавался вопросом, чего стоило Майе уйти из Большого. Из таких театров по доброй воле не уходят. И Илья, который не один год был вхож за кулисы, как никто это знал. Балерины, пытающиеся всеми способами продлить свой недолгий танцевальный век, баритоны и сопрано, готовые и в пятьдесят исполнять партии юных влюбленных. Отсюда все внутренние войны, интриги, желание не сдать позиции, задержаться, удержаться. А Майя ушла… Сама. Из главного театра страны. Так чего ей это стоило? О чем молчит?