– Привет.
– Слушай, я так рада тебя видеть, – затараторила Аня, параллельно оглядывая-ощупывая Майю оценивающим взглядом. – Ты что здесь делаешь?
– Решила пройтись, посмотреть на родные стены.
– А-а-а, – протянула она. – А я тут вылавливаю своего друга, он подрабатывает семинарами. Ну как друга, выступаем вместе. Давай, если есть время, пойдем посидим в кафе, сто лет тебя не видела.
Время изменило одежду Ани, но не изменило ее саму. Майе по-прежнему даже поддерживать беседу не пришлось – только слушать. И как прежде, долго она не выдержала, через четверть часа, сославшись на срочные дела, ушла. А в ушах заезженной скрипучей пластинкой крутился-продолжался монолог:
«Все еще с ним, да? Ну, ты тогда правильно все сообразила. А я помыкалась-помыкалась, ну что эти областные филармонии, там ловить нечего абсолютно, а потом нашла одного импресарио. Пришлось, конечно… Вот почему все через постель в нашем деле, а? Зато устроил нашему квинтету выступление в Ницце! Представляешь, я прошлым летом была в Ницце! Какой-то олигарх катался на яхте, устраивал там летние пафосные вечеринки, а мы на них выступали. Самого олигарха я не видела, зато познакомилась с его то ли партнером, то ли другом. Пять дней пробыла типа девушкой друга олигарха и видишь – кольцо с каким бриллиантом? А у тебя, я гляжу, все те сережки свадебные маленькие. Говорю же, когда женятся, становятся жадными. Зато в Большой устроил. Это очень круто. Ну, расскажи, как вы живете? Гуляет на сторону? Знаешь, я в этой Ницце насмотре-е-елась, они все гуляют. Вот все! Главное, что ты в Большом».
Майя шла по улице, чувствуя за плечом привычную тяжесть скрипичного футляра, и вспоминала Севку. Как искренне и по-детски они верили в свое будущее, светлое, наполненное музыкой, радостью и успехами. И дружбой всех музыкантов – ведь они же делают общее дело! Уминали тогда в буфете пирожки с чаем и строили великие планы.
А папа? Милый добрый папа, как ты не утратил эту веру в светлое и доброе? Как удалось пройти мимо сплетен, Ницц и скандалов, не запачкавшись?
Дома Майя раскрыла футляр и долго смотрела на свою скрипку. Гладила пальцами теплое дерево, касалась тонких струн, любовалась. Но так и не сыграла. В этот вечер скрипка болела. Она тоже непросто переживала свое повышение и хотела немного помолчать. Они отлично понимали друг друга: Майя и ее скрипка.
Илья так и застал жену в репетиционной – за разглядыванием инструмента.
– Привет, – привычно наклонился и поцеловал в макушку, а после начал ослаблять узел галстука, – как твои дела?