— Это не по-настоящему. Это не по-настоящему.
— По-настоящему. По-настоящему.
Башмаки, которые доставили ее домой, не были на ней, когда она очнулась посреди поля десять лет назад. Если все было реальным, то тогда почему их не было на ней?
— Прекрати это!
Но ей не удавалось контролировать свои разбежавшиеся мысли.
Оставив все валяться на земле, кроме лопаты, она побежала к дому. Переступив порог, направилась в гостиную и разбила лопатой семейные портреты на столе и стенах, безделушки на полках, а затем ударила деревянный стол, за которым обедала. Одна. Сдерживая слезы, Дороти ударила лопатой о стену, образовав большую вмятину, после чего с лязгом швырнула свое орудие на пол.
— Почему вы двое не могли мне поверить? — она кричала своим умершим тете и дяди, где бы они ни были. — Если вы меня любили, почему просто не прислушались ко мне!?
Дороти не хотелось есть, хотя сегодня утром она зарезала последнюю оставшуюся свинью, чтобы приготовить рагу. Теперь не осталось и животных, о которых нужно было бы беспокоиться. Она продала всех кур и коров, пытаясь спасти ферму. Продавать больше было нечего.
С тяжелым сердцем она прошла по битому стеклу и приготовила ванну. Затем сняла грязную одежду и рухнула в теплую воду. Закрыв глаза, Дороти повторяла слова, что нет места лучше дома, пока они не сменились на слова о том, чтобы она проснулась в стране Оз.
Какой-то звук выдернул Дороти из глубокого сна без сновидений, в который она провалилась. Девушка заснула в ванне, вода была уже не теплой, а ледяной, и кожа покрылась мурашками.
Снова раздался звук, легкий звон металла о металл. Схватив полотенце, она обернулась им и поспешила в свою комнату. Дороти надела белую рубашку на пуговицах без рукавов и чистый комплект из полосатого комбинезона и черных балеток.
На ферму приходилио много волков в поисках добычи, ей приходилось стрелять по ним, чтобы спасти скот и посевы. Но на этот раз все было по другому. Также была возможность ограбления. Все знали, что «Сумасшедшая Дороти» живет одна, и поблизости не было соседей. Кто-то мог попытаться проникнуть в дом, чтобы украсть то последнее, что осталось у нее. Но у нее было приготовлено ружье, и благодаря дяде Генри она умела хорошо им пользоваться.
Шум снова раздался за окном, где-то на пшеничном поле. Она попыталась зажечь фонарь, когда открыла входную дверь, неловко держа винтовку в другой руке. Резкий порыв ветра заколыхал высокие стебли пшеницы в серебристом сиянии луны. На этот раз странный шум сопровождался струйкой изумрудно-зеленого света, освещающей стебли пшеницы. Мигнул один раз, второй, и продолжает мигать, как будто сигнализируя Дороти о своем приближении. Она резко вдохнула и поставила фонарь. Она узнала этот изумрудный свет, несмотря на десять лет, прошедших с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать.