У него такое серьезное выражение лица, как будто он испытывает физическую боль.
— Эмма, — он еле дышит. — Означает ли это, что ты чувствуешь то же самое? Что я что-то значу для тебя?
Я смеюсь, но это звучит резче, чем я предполагала, из-за икоты.
— Какая разница, что я чувствую, Гален? Я думаю, мы оба понимаем, почему. Нет необходимости повторять все сначала, не так ли?
— Это имеет значение, Эмма, — он хватает меня за руку и притягивает к себе снова. — Скажи мне прямо сейчас. Я что-нибудь значу для тебя?
— Если ты все еще не понял, что я по уши в тебя влюблена, Гален, то ты не слишком хороший посланник к лю…
Его губы приникают к моим, обрывая на полуслове. Этот поцелуй не так нежен, как первый. И уж точно не сладок. Он жесткий. требовательный, ищущий. И выбивающий из колеи. Нет и части меня, которая не растаяла бы перед Галеном, нет и части меня, которая не загорелась бы от жара его прикосновений.
Я случайно издаю стон просто в его губы. Он принимает его, как разрешение оторвать меня от земли и поднять вверх для большего доступа. Я принимаю его стон, как подсказку, разрешение поцеловать его сильнее.
Он игнорирует звонящий в его кармане телефон. Я игнорирую всю вселенную. Даже когда включаются уличные фонари, мне все равно, я бы продолжила целоваться. Но принц, как он есть, более собран в этот момент. Он осторожно отстраняется и ставит меня на землю. Его улыбка, одновременно, опьяняющая и опьяненная.
— Нам все еще нужно поговорить.
— Правильно, — соглашаюсь я, но при этом качаю головой.
Он смеется.
— Я проделал весь путь до Атлантик-Сити не для того, чтобы заставить тебя плакать.
— Я не плачу, — я тянусь к нему снова. Он не уклоняется от моих губ, но он и не углубляет поцелуй, целомудренно чмокнув меня перед тем, как отстраниться.
— Эмма, я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что ты не должна связывать себя с Громом.
Я поднимаю бровь.
— Э… я никогда и не собиралась связываться с Громом.
— Я имею в виду, Гром будет связываться с другой, у которой тоже есть Дар Посейдона. Это означает, что…
— Мне не нужно связываться с Громом, — договариваю я за него.
— Я это только что и сказал.
— В смысле, я не буду чувствовать, что обрекаю всех Сирен на вымирание своим отказом Грому.
Он усмехается.
— Точно.
— Но это не изменит того, что я — полукровка. Ты все еще не можешь быть со мной, не так ли?
Он прикасается большим пальцем к моим губам, погружаясь в размышления.
— Сейчас закон не на нашей стороне. Но я думаю, что через какое-то время, мы бы смогли добиться его отмены. Я не сдамся, пока не пройду весь путь до конца.