— Коза ты, Маруся.
— Вставай давай, секундантишка.
Борюсь честно, не жалея себя — это уже дело принципа. Но Маруся умело уходит от прямого, ныряя под руку, выставляя таз… Бросок через бедро, залом руки за спину и обозначение добивания в печень. Победа по очкам. Я рада за подругу. Я рада за себя. И печень цела.
Я уже давно готова идти домой, но Маруся всё ещё в душе. Дожидаясь её в раздевалке, вновь открываю свой ноут. Ого! Более десяти новых добавлений в друзья. Принимаю всех, без разбору. Делаем из Дины суперзвезду! Просматриваю вновь прибывших — да среди них чуть ли не половина тусуются на страничке у Линдеманна. В основном «сочувствующие». Твари. Ещё одно добавление. От испуга чуть не падаю со скамьи — Тилль Линдеманн Принять/Отклонить. Сука, сидит, значит целыми днями в интернете, мониторит виртуальное пространство на предмет свежего мясца? Ищешь новую жертву, падаль? Не знаю как ты, а я её уже нашла. Я тебя нашла, сволочь. Принять. Захлопываю ноут — не знаю, будет ли он мне что-то писать в личку или нет, в любом случае театральная пауза должна иметь место. Загадочная Дина с фейковой страницы просто так на первого встречного не бросается. Она ищет своего единственного. Ты ведь так это себе представляешь, мудак?
Мне вдруг привиделось, как я беру в руки скальпель и располосовываю его наглую рожу. Так, чтобы залить её кровью. Хочу, чтобы ты кровоточил вечно, мразь. Я разрежу тебя на кусочки. Ах, как хорошо, от этих фантазий нежное тепло расплывается по телу. Сама не ведаю, что творю — откладываю ноут на скамью рядом, а руки сами тянутся к…
— Вижу, ты здесь без меня не скучаешь?
Маруся появляется из душа. Завёрнутая в полотенце, крупные капли падают с длинных волос на пол, разбиваясь о плитку тысячами микросфер. Не сразу соображаю, что сейчас произошло. Замираю на скамье, а руку от ширинки джинсов так и не отдёрнула. Пропала. Сгорела. Маруся подходит ко мне, возвышается надо мной, смотрит пристально, хитро, игриво.
— У тебя вода с волос капает, — только и успеваю промямлить я.
— Точно, — отвечает она, распахивает обёрнутое вокруг тела полотенце и водружает его на голову на манер чалмы. Стоит голая передо мной, безупречная, спортсменка, моя подруга, которую я тысячу раз видела голой в раздевалке, в душе, на медосмотрах. Но так, как сейчас — никогда.
— Ты хорошая бойчиха, — говорит она, опускаясь передо мной на колени и приближая своё лицо к моему на небезопасное расстояние, — но секундантка ты ещё лучше. Я верю в это.
Её губы мягкие, податливые, как лепестки лотоса, кожа нежная, бархатная. Её поцелуй не имеет ничего общего с поцелуем Лоренца, и на него я отвечаю. Быстро, коротко, но честно.