Любит пересказывать, как они забурились в тот посёлок, как встретились там с Ландерсом, как таранили ворота полицейским автомобилем. Как двое офицеров схватили меня под руки, буквально отдирая от бездыханного тела, а я кричала… Как не узнавала никого, а Ландерс с Алексом, закутав в форменную полицейскую куртку, силой удерживали моё беснующееся тело на заднем сидении, пока машина несла нас в город. Как мама плакала у больничной койки, а отец молился… Словно кино смотрю — сложно поверить, что такое было на самом деле…
Становится прохладно — соскальзываю на пол и тянусь к раме, чтобы закрыть окно. Снова эта слабость в ногах, они подкашиваются, и я чуть не ударяюсь подбородком о подоконник, но подруга вовремя меня подхватывает.
— Садись на кровать, я бургеров притащила, сейчас кушать будем. Лекарства после еды, ты не забыла?
Вдруг странная мысль приходит мне в голову: уже холодает, скоро зима, все разъедутся на каникулы, кампус опустеет…
Мысль эта когтистой лапою заскреблась о стенки черепа — как страшно остаться одной. После занятий ребята бродят по дорожкам, болтают, курят сигареты… Мне нельзя. А на выходных устраивают вечеринки — с музыкой и алкоголем, куда ж без него, но мне нельзя… В Академии с дисциплиной строго — за малейшее нарушение общественного порядка сразу отчисляют, так что вечеринки эти в целом мирные, как я слышала. Неоднократно Мара зазывала меня туда: «Пойдём! Развеешься, познакомишься с новыми людьми!». От мысли о каких-то знакомствах становится неуютно. Не нужен мне никто, и в то же время кто-то очень нужен. «Такого, как Кристиан, больше не будет», — рассматривая свои ладони, всё ещё помнящие его прикосновения, сказала я однажды психологу, когда посещала её сеансы, кажется, весной. «Ну так это же хорошо!», — ответила тогда она. Как она могла такое сказать? Тоже мне психолог.
— Марусь, а что ты на Рождество делать будешь?
— Как что — домой поедем, наших навестим!
Она передаёт мне бургер, вкладывая мои ладони в свои и тепло их сжимая. С надеждой уточняю:
— Вместе?
— Конечно вместе, даже не сомневайся. Только вместе. Больше мы так не ошибёмся.
Концовка получилась смазанной. Это чувство не покидало меня долгое время, и я раз шесть пыталась сделать концовку другой, конкретизировать её. Героиня умрёт. Или напротив — полностью исцелится и всех порвёт. Останется инвалидом на шее у родителей. Или они с Марусей уйдут в закат, взявшись за руки. Или героиня познакомится с кем-нибудь в Академии и начнёт новую жизнь с новым человеком. Но всё это не то. Ведь сама она стала смазанной. Девушкой со смазанной памятью, смазанной психикой, смазанной жизнью и смазанной судьбой. Когда я это поняла, то всё встало на свои места. И с чувством облегчения я поставила точку, чтобы вернуться к работе над текстом, но уже над формой, а не содержанием. Таково видение автора.