Аделия повернулась к нему. Она неожиданно поняла, что верит – у него нет другого выхода, кроме как найти преступника и похищенные деньги. Потому что это единственный способ защитить семью. Странный, болезненный до дрожи, но единственно приемлемый для капитана Александрова путь. Что в нем больше – стремления не выносить сор из избы или надежды сродни той, что питает хирург, принимаясь за опасную операцию – что его опыта и выдержки хватит и что организм, после удаления опухоли, снова будет здоров, заживет, как прежде, – она не знала.
Прав или нет, он поймет потом, пройдя этот путь. Потому что лучше «пройти путь и понять, что ошибся», как он сказал недавно.
И она, Аделия, ему нужна. Хотя бы потому что она – единственный человек, с кем это можно обсудить, просто проговорить вслух то, что грызет изнутри. Вот как сейчас, несколько минут назад.
Повинуясь минутной слабости, девушка положила руку поверх его руки на рычаге коробки передач. Мимолетное желание поддержать, показать, что она на его стороне, и он может на нее рассчитывать. Слегка сжала ладонь.
Смутилась, заметив, как изменился его профиль и распрямились плечи. Только собралась убирать руку, когда мужчина, чуть приподняв ладонь над рычагом управления, захватил ее пальцы в замок.
– Рад, что смог с тобой это обсудить, – признался тихо, буднично.
Аделия закусила губу, прислушиваясь, как тепло медленно растекается от удерживаемой капитаном руки вверх, к локтю и по венам – еще выше, медленно заполняя ее.
Они свернули на уже знакомую Аделии проселочную дорогу, когда над лесом поднялась бледная и прозрачная луна, а сумерки окрасили синевой снежные шапки сосен. Макс пропустил старенький Пежо под навес, ближе к гаражу. А свою машину припарковал у ворот.
– Пойдем? – кивнул в сторону дома.
Аделия запахнула куртку, с опаской покосилась на беседку, но, не заметив ничего необычного, успокоилась. Привычная деревенская жизнь – дровяное тепло струилось по крышам, на заснеженном дворе – цепочки разномастных следов, сложенная из свежего снега башня и следы прошедшего у подступов к ней снежного боя. Несколько круглых лепешек прилипли к резным столбам беседки и к ограждению веранды. Бой был жаркий. Аделия остро почувствовала сожаление, что он прошел без ее участия. С удовольствием лучше бы набросала снежков за шиворот близнецам или розововолосому Вадьке, чем вникала в неприглядные тайны семейства Александровых-Симбирцевых.
Входная дверь отворилась, выбросив на крыльцо тощую полоску оранжевого света из холла и незнакомого Аделии молодого человека. Сумеречный свет обманчиво молодил парня: худощавая фигура, подростковая долговязость, резкость в движениях и повадках. Закутавшись в пуховик, он достал из внутреннего кармана пачку сигарет и зажигалку. Желтый отблеск осветил его узкое и скуластое лицо, гладко выбритые щеки и непокорную челку. Ему оказалось около тридцати, острый взгляд, саркастичная усмешка.