Она вздохнула.
— Боюсь, что мой эксперимент не удался. Представь себе: двадцать животных, и лишь одно из них хоть немного соответствует моим ожиданиям. Нужно себе признаться, никудышное вложение денег.
— Почему? Почему, во имя всех богов и святых, вы взяли такую красоту и…
— И что? И извратила ее? А какая польза от гривоносцев, которые носятся по степям, Фалькио? Зачем они нужны? Все твари существуют ради того, чтобы служить, в том числе и крестьяне, и ты. Какая польза от животного, если оно не пашет, не дает молока и мяса, если рыцарь не может его оседлать, чтобы отправиться на войну?
— Двадцать, — сказал я, и у меня перехватило горло. — Двадцать лошадей фей, и вы их всех уничтожили…
— Я объезжала их, как обычных лошадей, но они не подчинялись. Я жгла их. Отрезала от них куски плоти. Травила, избивала их до полусмерти, душила веревками, выкалывала глаза. Но ничего не смогла от них добиться.
— Кого вы собирались сделать из них, используя подобные методы?
Она, похоже, искренне удивилась моему вопросу.
— Боевых коней, разумеется. Только представь себе отряд рыцарей, который скачет на битву на этих зверюгах. Кто бы посмел остановить их? Знаешь ли ты, что шкура этих тварей настолько толстая, что их можно осыпать целым градом стрел и они все равно не умрут? Просто будут скакать до тех пор, пока стрела сама собой не отвалится и раны не затянутся. Честно говоря, убить их настолько сложно, что я даже задумалась, стоит ли прилагать такие усилия.
— Что там свисает с потолка? — ужаснувшись, спросил я.
— А, заметил. То, что мне помогло. Видишь ли, наш гривоносец — кобыла. Мы ее искусственным образом осеменили. Эти звери способны скрещиваться и, видимо, поэтому до сих пор еще не вымерли. Когда она ожеребилась и была еще слаба — наверное, это единственный момент, когда они слабы, — мои люди вошли к ней в клетку. Они забрали жеребенка и замучили его до смерти. После четвертого или пятого раза она наконец-то поняла, в чем ее предназначение — убивать. Жаль, что потребовалось так много времени, чтобы до нее дошло. Кроме того, нам так и не удалось заставить ее слушаться, а не просто разрывать в клочья все, до чего она способна дотянуться. Мне нужно еще немного времени, только и всего.
Она рассказала об этом так буднично, как люди обсуждают с соседями погоду. Я оглянулся на стражников, стоявших у дверей, на Уфа. Как они могут просто так стоять, вместо того чтобы выхватить клинок и убить ее? Как они могут терпеть все это?
— Ты же не собираешься разрыдаться? — спросила Патриана, заметив слезы на моих щеках. — Вообще-то мы еще не закончили.