— Ты ухаживал за мной? Мыл раны и менял простыни?
— И подтирал задницу, — веско добавила Швея.
— Что ж, — сказал король. — Это лишь справедливо. В конце концов, мой человек выстрелил тебе в спину, так что все по-честному. Знаешь ли, в мире должна царить справедливость.
В мире должна царить справедливость. Я расхохотался, думая обо всем, что произошло, всё смеялся и смеялся, а затем вдруг смех превратился во что-то другое: я принялся всхлипывать, из глаз хлынули слезы — клянусь, я бы мог утонуть в них, потому что никак не мог остановиться.
Король шепнул что-то на ухо Швее, она встала и вышла из комнаты, а он сделал нечто очень странное. Наклонился и взял меня обеими руками за голову, как поступала Алина, когда хотела, чтобы я ее выслушал, — как она сделала в тот день.
Король произнес:
— Мудрец сказал бы тебе, что ее уже нет, друг мой, что ты должен ее отпустить, потому что ее уже не вернуть. Но я не мудрец — по крайней мере, еще им не стал. Поэтому обещаю, что верну ее; клянусь тебе, мой друг, что однажды король найдет способ повлиять на богов и святых и вернет ее тебе. Говорят, что люди умирают в одиночку, но я нарушу этот закон, если потребуется. — Он отпустил мою голову и уронил руки. Закашлялся, утерся. — Но это случится не сегодня. Сегодня мне нужна твоя помощь. Я должен изменить мир, потому что в таком виде он долго не просуществует. Я смогу это сделать, глубоко в сердце убежден, что смогу, только мне нужны такие люди, как ты. Мне нужны те, кто сможет пройти двадцать дней и ночей через любой ад, чтобы драться за справедливость, как ты. Не только ради себя, но ради других. — Его слова повисли в тишине, а потом он добавил: — Однажды я приведу тебя к твоей жене, но сегодня должен принести своему народу справедливость.
Он откинулся назад, сгорбленный, слабый, тощий человек, которого я чуть не убил. Я больше не плакал, хотя знал, что слезы еще не иссякли. Этот мелкий король безумен, так же как и я, но ничего другого нам не осталось. Я знал, что он говорит правду. Даже богам, какими бы никчемными и слабыми они ни были, скоро надоест терпеть мир, которым правят король Греггор и герцог Йеред.
— Я не готов, — сказал я.
— Тебе придется. Пора начинать.
Я едва не захлебнулся собственной слюной. Как ответить, когда у тебя отобрали последнее?
— И как это начнется? — спросил я.
На лице короля появилась слабая, едва заметная улыбка. И лишь намного позже я понял, что это была самая характерная его черта.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Фалькио. Фалькио валь Монд.
— Фалькио, когда ты был маленьким, тебе рассказывали о плащеносцах?