– Лабильная нервная система. Так они устроены. Вам же известен такой тип людей.
– Ну конечно. Но хотелось бы постабильней.
– Да, очень нестабильны, особенно девушка.
– Нас предупреждали. Надо помогать.
– Как?
– Используйте скрытые резервы. На чьей стороне деревья?
– Стоящие по обочинам? Эти – на нашей.
– А дальние?
– Там не разобраться.
– А луговые травы? Мятлик? Тимофеевка?
– Они в прострации. Какой-то слабый фон от них.
– Вроде за поэтов они.
– Клевер – точно.
– А роса?
– Она холодна. Ей все равно.
– Совы?
– С совами была у нас договоренность.
– Отлично! А мыши-полевки?
– Они боятся. Сидят по норкам, не высовываются.
– Эти не помогут.
– Может быть, лисы?
– Лисы выходят из леса, они азартны.
– У них охота.
– Ага. Это то, что надо. Спасибо лисам.
– Еще немного! Собаки?
– Гулкие собаки?
– Они нервничают. Кажется, злятся.
– От этого толку мало.
– И все же? Немного?
– Не подключайтесь. Нам подходит только одна. Думает.
– Она тоскует так сильно, что я ее слышу, хотя она и не лает.
– Задумчивая собака.
– Хорошая.
– Мне кажется, так мы еще не летели.
– Это все собака. Задумчивая. Вдалеке.
Читать стихи и вести мобиль – это все равно что вкалывать на заводе и писать роман, параллельно. Я это пытался делать, хотя она и не знала. Это было недолго: сначала я бросил завод. Потом роман.
Скорость стремительно падает, я знаю это и без подсказок стрелки. Нельзя впадать в зависимость от нее. Надо сосредоточиться.
В наступившей одутловатой тишине слышно, как голубь нагло драконит содержимое пакета. Пока я думаю, что ей могло бы хоть как-то зайти, он просто решил подкрепиться нашим хлебом. Молодец, чувак! С голубем веселей.
– Инга. Я пытался тогда сделать что-то, чтобы тебе понравиться. Но не получилось. Какая-то неправда. Ты же разноцветная.
А там… там на самом деле только первый шок. Ну, когда увиделись. Не о тебе, скорее, об этом ударе. Как-то условно все, абстрактно вышло.
– Любопытно.
И я осмеливаюсь, и даже громко кричу, стараясь не скатываться в самоироничный тон:
ничего
не понимаю в физике
но размышляю
первичная ли ты
черная дыра
или с тобой
случился гравитационный коллапс
кванты непонимания
пропадают в тебе
когда-то
твое изумленное сердце
эта тяжелая звезда
сжалось
и мне не остается
ничего
кроме как излучать
и поглощаться
Длинная пауза в разговоре – повод взглянуть на спидометр. Мы гоним со скоростью 190 км в час. Инга молчит. Голубь шуршит пакетом.
– Ты ничего не скажешь?
– Я не знала, что это было так страшно, – не понимаю, что выражает ее бледное лицо.
– Что?
– Притянуться ко мне, – звонко смеется, длинным выдохом.
Мы проскакиваем ночную деревеньку, куда-то сворачиваем за последним двором.