— Чего ты на него взъелся? — удивился Пинчук.— Он же неплохой командир, шустрый.
— Хотя я всего лишь бывший студент юридического института, а разбираться в людях умею. По отношению к кому шустрый? К девчонкам! Скажи спасибо, что сегодня жив остался. И смотри, чтобы в другой раз Саблин своими приказами не подставил тебя под фашистскую пулю.
Бизунок лишь курил да посмеивался. Мысленно он поддерживал Воробейчика, а сам помалкивал, надеясь, что неудачи, особенно сегодняшняя, перевоспитают Саблина. И не только его. Разве в этой неудаче вины командиров взводов нет? В том числе и его, Бизунка, вины? Отмахнулся Саблин от его предложения — Бизунок промолчал. И с другими взводными получается так же. Что это, как не беспринципность? Неизвестно, как бы повел себя командир роты, если бы взводные твердо стоили на своем.
В небе над лагерем появилась темная туча, и хотя косые лучи солнца по-прежнему падали на шалаши, хлынул крупный «цыганский» дождь. Комбриг и комиссар направились к землянке Саблина.
— Может быть, тут, под елкой, переждем? — неуверенно предложил командир роты, испугавшись, что теперь откроется его сожительство с Зиной. Сергеев улыбнулся:
— А почему ты боишься пустить нас в свой дом?
— Там душно.
— Ничего, зато посмотрим, как ротный живет.
Комиссар открыл дверь и остолбенел: поджав под себя ноги, на нарах сидела Зина. Увидев Сергеева, она быстро спустила ноги, и по лицу ее скользнула улыбка, выражавшая больше горечь и обиду, чем радость.
— Входите, Александр Данилович, присаживайтесь. Давно я вас не видела...
— Не ожидал я такой встречи, тем более здесь. Петр Егорович сказал, что группа ушла на задание, я и подумал, что ты с ней.
— Илья Карпович, садитесь,— пригласила Зина.
— И давно ты так воюешь? — спросил комбриг.
— Давно...
— Ты что, адъютантом ее к себе взял? — серьезно глянул на Саблина комиссар.
— Зато она в безопасном месте,— ответил тот.
— Еще вопрос, где более безопасно для молодой девушки — возле командира роты или в подрывной группе. Там человек растет, мужает, а тут... У вас же сыро.
— Вы что, поженились? — поднял брови Ядловец и взглянул на Зину.
Та беспомощно посмотрела на мужа, который в последнее время все чаще и чаще говорил, что серьезной жизни у них быть не может. И не успела ответить, как Саблин опередил ее:
— Да, живем.
— Что значит — живем? Она твоя жена? — нахмурился комиссар.
— Да.
— Так и говори. Сколько раз встречались, даже не похвастался. Береги Зину, уважай, она заслуживает этого. Я ее знаю почти с первых дней войны.
Слова Александра Даниловича больно задели Зину, и она не сдержалась. Закрыла обеими руками лицо, горько заплакала. Саблин растерянно стоял посередине землянки: опять не повезло, будь он проклят, так некстати хлынувший дождь! Только бы Зина не начала выкладывать все начистоту!