Вихри на перекрёстках (Федосеенко) - страница 70

— Нельзя, ты же виновник этого собрания,— сказал командир отряда.

— Верните мой автомат и выделите несколько смелых хлопцев. Если нельзя, пойду один. Я не могу задержи­ваться!

Командиры переглянулись.

— Прежняя твоя группа пока бездействует,— произ­нес Воробейчик,— ее и возьми. А собрание отложим. Ты голоден? Сходи на кухню, поешь, пока подготовят все необходимое.

Узнав, что Бойкач опять возглавил их группу, подрыв­ники тоже примчались на кухню. Женщины начали ру­гаться: не дают хлопцу поесть. А Володя отложил ложку, поднялся из-за дощатого стола и ушел вместе с друзьями.

Только Валя почему-то не подошла к нему вместе со всеми, так и стояла в стороне. Володя сам подбежал к ней, поздоровался. Девушка покраснела и стыдливо опустила глаза.

Лишь по дороге в Слободу, когда они немножко от­стали от ребят, Валя призналась, почему так неловко себя чувствовала. О расстреле Володи она узнала в тот день, когда Саблин с Зиной готовились покинуть отряд. Де­вушка расплакалась на глазах у всех, обругала Саблина, последними словами обозвала Зину и упрекнула, что Во­лодю погубил только она. Кое-кто начал злословить: мол, плачет по Бойкачу, любила, видно.

— А мне тебя жалко было,— продолжала Валя.— Вспомнила, как в школе за одной партой сидели, как ты любил шутить. Уроки не слушал, все меня рисовал. Я, глупая, даже учительнице пожаловалась.

— А я и слушал и рисовал. Помню тот случай. Исто­ричка сказала, что еще один Цезарь нашелся. Только позднее узнал, что Цезарь умел выслушивать сразу не­скольких человек и каждому давать нужный ответ.

— Ты ведь таким и был: разговариваешь со мной, а вызовет учитель, и ответишь, что он объяснял.

— Значит, только за это меня теперь и жалела?

— Нет, вообще было жалко... Наслушалась, каким ты был воякой, и гордилась тобой.

— Неужели больше не будешь гордиться?

— Посмотрим,— сверкнул из-под верхней губы де­вушки белый ряд зубов.

— Чему ты смеешься?

— Как-то легко и весело стало. Кажется, так бы шла и шла.

— Понятно, но чтобы впереди была такая охрана, как сейчас.

— Ребята переживали за тебя. Даже в погоню за Саблиным бросились, но он, гад, исчез. Догнали Зину, да что с нее возьмешь? Говорила, что как только отъехали от лагеря, Саблин взял автомат и в лес, а ей приказал возвращаться к матери. Ты знаешь, никакой Саблин не политрук. Был рядовым красноармейцем, фамилия — Копыцкий, где-то что-то натворил, его и послали в Ломжу, в строительный батальон из таких же провинившихся. А настоящий политрук Саблин тоже был в Ломже, только в другой части. При отступлении Копыцкий присосался к нему. В штабе соединения есть бывший сержант, отсту­павший вместе с политруком до тех пор, пока в одном из боев они не расстались. А Копыцкий остался с Саблиным и, видимо, вытащил у политрука документы. Очевидно, в бою политрук был или убит, или ранен.