— Боже мой,— поморщился Володя,— зачем же я бросал себе и ему под ноги гранату! Надо было дать очередь из автомата, и все!
— Поэтому за тебя и переживали так.
— Где он теперь может быть?
— Разведчики ищут.
— Придется мне самому заняться поисками.
— Зачем? Думаешь, так легко возьмешь?
— Только бы на след напасть. Почему мне сразу никто о Саблине-Копыцком не рассказал?
— Так приелось, что казалось, все знают.
Володя поднял голову. Закачалась под ногами земля, и в глазах замельтешило предвечернее небо. Он ухватился за Валину руку.
— Что с тобой? — спросила девушка.
— Знаешь, только сейчас с меня схлынуло напряжение. Все же я был прав. Прав не в поступках, а в мыслях. Но довольно об этом подонке... Я ведь был у твоей мамы и две ночи провел у вас дома.
— Ты шутишь?
— Нет, Валечка, говорю правду. Ты так похожа на маму. Я ей сказал, что, как только окончится война, мы поженимся.
Валя опять покраснела. А багряный закат еще больше румянил ее лицо. Володя взглянул на нее, и ему показалось, что он идет рядом с Зиной, прежней, своей Зиной.
— А как реагировала Зина на мою смерть? — спросил хлопец.
— Так же, как и тогда, когда тебя отправляли в госпиталь.
— Она же меня любила.
— Кто, она? — нахмурилась Валя.— Она стала командиршей и гордилась этим.
— Раньше она...
— Пойдем быстрее, догоним ребят.
— Ну, что ты, Валечка?
— Не хочу слушать такие рассуждения о Зине! Не хочу! Ты не понял ее. Все мы плакали, а она улыбалась и, наверное, была довольна геройским поступком своего мужа.
Володя задумался. Его первый шаг в любви на всю жизнь останется большим уроком. В госпитале он не понял стихотворения Симонова «Жди меня». Думал, что оно адресовано каким-то другим женщинам, а не его девушке.
— Ты кого-нибудь любишь? — спросил у Вали.
— Почему вдруг такой вопрос?
— Да так...
— Я не Зина, чтобы одного любить, а за другого идти замуж. И пока не успела влюбиться.
— Но тебя, наверное, многие любят.
— Ну и что? — рассмеялась девушка.
— Валечка, сегодня у нас будет время зайти к твоей маме. Зайдем?
— Там же немцы!
— Я только сегодня утром оттуда. Или стесняешься идти вместе со мной?
— Если ты так говоришь, значит, я напрасно плакала о тебе.
Хлопца так тронули эти слова, что он умолк, взял девушку за руку и долго не выпускал ее. Догорали последние августовские цветы, от лучей заходящего солнца розовела стерня на поле. Лишь болото, поросшее лозой и березняком, казалось серым.
Валя не отнимала руку, хотя ребята изредка оглядывались: не далеко ли они оторвались от командира. И чувства, и мысли девушки были теперь совсем иными, чем накануне и даже сегодня утром. Они изменились только в тот миг, когда Воробейчик объявил, что группу опять возглавит Володя Бойкач. Он представлялся ей не командиром, а скорее журавлем, ведущим за собой клин, вожаком, которому верят все птицы. Ведь еще вчера хлопцы неохотно отправлялись на задание, а сама Валя подумывала, не вернуться ли ей на кухню. А сегодня, быть может, потому, что оживились ребята, и у нее словно крылья выросли.