Бойкач не понял, что произошло дальше. Вдруг разом рухнула перегородка, и он вылетел на свинье за двери, упал и обжег руку зажигалкой. Свинья с пронзительным визгом носилась по двору, запряженная лошадь бросилась к воротам, зацепила, разнесла их и умчалась по полевой дороге. Со станции по крыше хлева ударила пулеметная очередь, только щепки посыпались. Партизаны мгновенно залегли. Свинья все еще хрипела посередине двора, с ночного поля доносилось тарахтение телеги, и тут по ней начал бить миномет.
Володя поднялся и подошел к свинье — посмотрел, не доходит ли. Но она сидела неподвижно, и лишь в горле клокотала кровь. Хлопец пнул сапогом в лопатку, чтобы свалить ее, но свинья вскочила и опять завизжала. Пулеметная очередь на этот раз пришлась по двору. Пули пробарабанили по штакетнику, отскочив рикошетом от земли. Володя бросился со двора, за ним все хлопцы.
— Гори она огнем, эта зараза! — выругался командир и упрекнул Анатолия:— Ты же выстрелил в лыч, и пуля вышла под шеей!
— Я бил между глаз,— оправдывался Толик.
— А может, надо было между ушей. Черт его знает! Такая работа не для диверсантов.
По дороге ребята пробовали шутить над командиром, лихо проехавшимся на свинье, но тот, все еще сердясь, не реагировал на шутки.
— Пошли мы, Валечка, в Дубравку,— продолжал хлопец.— Люди дали нам буханок десять хлеба. С тем и вернулись.
— Почему же ты сразу ко мне не зашел?
— Задержался в землянке у Воробейчика, там все начальство собралось. С полчаса хохотали над моим рассказом о том, как брали полицейскую свинью...
— А что командир сказал?
— Что? Не поп, говорит, так и не облачайся в ризу.
— Видишь,— улыбнулась Валя,— пошли без меня, так и со свиньей не смогли справиться.
Володя нагнулся и начал целовать ее. Девушка высвободилась.
— Что ты делаешь? Увидят! — прошептала он.
— Пускай смотрят, при всех буду целовать тебя.
— Вон сколько девчат в отряд пришло, они засмеют нас. Это не хлопцы, которым все равно. Все ребята из нашей группы уже знают или догадываются о наших отношениях, а никто слова не сказал. Были бы это девушки...
— Я девичьих душ не знаю, кроме твоей. Скажи лучше, как нога?
— Лежу спокойно — не болит. Но врач пока не разрешает ходить.
— И не нужно. Пока что я из отряда никуда не уйду. Только пошлю двух наших ребят за Березину, под Речицу.
— Зачем?
— Там была до войны в лесу смолокурня, и осталось много смолы, Они должны привезти сюда бочку: есть идея сжечь деревянный мост у Днепра, в устье Добасны. Это на окраине Жлобина. Мост длинный, я по нему еще до войны много раз ходил. Правда, теперь там очень сильная охрана, но больше полицаев, чем немцев.