Такое простое прикосновение. Я бы даже сказала, что целомудренное, а мне казалось, что даже от него веяло пороком, сплетенным с запахом сигарет и безумия. А это в один момент дурманило. Усиливало все ощущения и делало их настолько острыми, что мне хотелось поерзать. Возможно, даже отстраниться, чтобы утихомирить лихорадочность мыслей.
Один закончил рассказывать о том, какой у него был план на наше передвижение и сказал всем идти отдыхать. Я сразу вырвала свою руку из ладони оборотня, пока никому не показалось странным, что мы все еще сидели на полу, после чего поднялась на ноги и поплелась к выходу. Неожиданно для себя, заметила, что меня слегка покачивало из стороны в сторону. Но не из-за усталости — я ее сейчас вообще не ощущала. А из-за прикосновений Бранта.
Кажется, Чарис мне что-то сказал, но я даже не услышав его слов, пробормотала, что устала и иду спать. Потом поговорим.
На ватных ногах я поплелась к своей комнате. Чувствовала, что позади меня шел Брант и ощущала его голодный взгляд на себе, но все равно вздрогнула, когда, после того, как я открыла дверь, Брант подхватил меня на руки и занес в комнату, ногой захлопнув дверь.
— Подожди. Что ты делаешь? Нас могли увидеть, — я совершенно не узнала свой собственный голос, но тут же завозилась, начала вырываться, ведь переживала, что такая выходка могла вылезти боком, но Брант сильнее прижал меня к себе и рыкнул:
— Никто не видел. А даже если бы и увидел, мне, черт возьми, плевать. Хочу тебя, Девственница, — он бросил меня на кровать так, что я подпрыгнула на стареньком матрасе и, прежде чем поняла, что и к чему, Брант меня раздел. Я даже опомниться не успела, как оказалась перед ним полностью голой.
Брант снял с себя кофту и бросил ее на пол. Некоторое время стоял около кровати и смотрел на меня безумным взглядом, делая глубокие вдохи носом, из-за чего торс вздымался и накаченное тело, изувеченное множеством шрамов, казалось каменным.
— Я так голоден, Девственница, — его голос до невозможности хриплый. Глубокий и пробирающий до дрожи. Казалось, что создан, для того, чтобы шептать всякие пошлости на ушко во время секса и этим сводить с ума. Ведь Брант являлся воплощением агрессивного порока. Тем, кто мог растерзать тело в близости взрывными, чрезмерно острыми и безумными ощущениями. Своими губами, руками и возбужденной плотью. Своей мощью и своей жаждой.
А я перед ним терялась. Все еще чувствовала себя неуверенной и, несмотря ни на что краснела. Смущалась. Даже сейчас поспешила прикрыться и подумала над тем, чтобы руной потушить свечи в комнате, чтобы Брант меня не видел. Чтобы не рассматривал, буквально пожирая взглядом.