Поначалу русские подводные лодки всерьёз не воспринимали, у всех воюющих сторон на морском театре военных действий наличествовали свои субмарины, одинаково проблемные, по большей части страшные покамест не врагу, а собственным экипажам.
Но когда «Акула» с «Касаткой» показали невероятную автономность, дошли самостоятельно до Нью-Йорка и вернулись обратно к «Азову» и семи крейсерам Атлантической эскадры, преодолев более 200 миль, это стало главной сенсацией, затмив даже удачное торпедирование двух сильнейших мониторов флота САСШ. Вся концепция морской войны летела к чёрту с возможностью подводных лодок самим, без судна сопровождения преодолевать такие расстояния.
Прошёл слух, а Образцов точно знал — это правда, что император Константин приказал адмиралу Истомину выручать подводные лодки даже ценой гибели прикрывающих операцию крейсеров, о чём были заранее извещены командиры. Экипажи крейсерской эскадры, в одно время выстроенные для зачтения обращения императора, так дружно и громко орали УРА, что на не участвующих в деле судах догадались — грядёт нечто…
Моряки рвались в бой, горя желанием повторить подвиг геройского «Опричника», но всё прошло удивительно гладко. «Акула» и «Касатка» добрались скрытно до нью-йоркского порта и точно вышли на места стоянки военных кораблей Союза, атаковав наиболее ценные. Засим доблестные подводники благополучно скрылись «в бездне вод» и без приключений дошли до «Азова».
Образцов не знал, что из четырёх выпущенных мин-торпед сработали лишь две, потому и умножить число побед не вышло, но наместник ещё и курировал работу русской разведки на континенте и высоко оценил работу Серафима Кустова, чётко обозначившего заранее разработанными сигналами фонарей местоположение вражеских кораблей.
Увы, Серафиму пришлось пуститься в бега — контрразведка северян землю рыла и быстро сопоставила ночную подводную атаку и мерцание фонарей на угольном складе и на старом пароходе, принадлежащем негоцианту Себастьяну Пересу (Серафиму Кустову).
По счастью Серафим Ефимович и его помощник из американцев, телеграфист Уэйн Копф, польстившийся на русское золото и перспективу осесть в Русской Калифорнии, сумели добраться до Юга быстрее, чем заработала машина сыска.
Сейчас два брата Кустовых выпивали отдельно. Серафима наместник «светить» категорически не желал, думая как далее использовать разведчика. Потому Дмитрий, посидев за общим столом с полчаса, незаметно исчез, пройдя в помещение «Русско-Американского банка», в том же особняке находящегося, где «за решёткой» пребывал младший брат, словно величайшая драгоценность империи.