От Галвестона железная дорога шла до Сан-Антонио и далее до Эль-Пасо и Сан-Диего, уже в русские владения. Александра сразу, едва прибыл на техасщину предупредили — увидишь рядом поляка, не дай Бог произнести «Сан-Диего», всенепременно следует именовать сей городок, ставший российским, «Краков-Тихоокеанский». Хотя гордые ляхи и дружно «дезертировали» из Русской Калифорнии, переезжая кто в Алабаму, кто в Джорджию, а кто и вовсе сразу в Чарлстоне, едва ступив на землю Северной Америки, бежал записываться в армию Конфедерации, лишь бы не жить «под русским сапогом». Но Краков-Тихоокеанский — таки изволь выговаривать!
Демидов, как и большинство офицеров Атлантической эскадры восхищался мудростью государя и его брата, польского короля Александра Николаевича Романова, направивших шляхту через океан. Теперь угрозы западным границам «коренной» части империи нет, восстание 1830 года повторить затруднительно, наиболее горячие паны ныне в Новом Свете обживаются. Большая часть рубится на фронтах гражданской войны САСШ и КША, одни за Юг, другие за Север. Но многие стали фермерами, даже лавки пооткрывали, вытесняя мексиканцев и составляя достойную конкуренцию евреям. Такие вот они, американские поляки.
Однако приятель мичмана, служащий Российско-Американской Компании Арсений Веточкин, после ранения вышедший в отставку из Добровольческого корпуса и осевший в Техасе, был иного мнения.
— Дурачина ты, Сашка, — за бутылкой местного вина поучал моряка юрист недоучка, — читай внимательно газеты конфедератов. Там чёрным по белому пишут про второй Польский гусарский полк, про Польскую уланскую бригаду, про Польский сапёрный батальон.
— И что? — Демидов искренне не понимал негодования Арсения, с которым познакомился пару месяцев назад в офицерском Собрании.
— Эх, Сандро, Сандро, да твой бурят куда как посмышлённей будет. Не понимаешь?
— Объясни толком, не умничай.
— Смотри, конфедераты сводят польских переселенцев в отдельные части. Даже офицеры там по большей части из ляхов. Причём янки делают тоже самое, я читаю газеты Севера, их доставляют свободно.
— Знаю про газеты, не отвлекайся на ерунду, что с поляками не так?
— Да то, голова ты садовая! Паны кого в своих бедах винят? Россию! Так было и так будет — ненавидят они нас, Сашка. Как угнетателей и душителей свободы.
— Так мы в Америке, какая ненависть. Тут свободы хоть ведром черпай.
— Э, моряк ты моряк. Артиллерист бы сразу понял.
— Отставить спесь учёную! Я, между прочим, морской артиллерист! Сам-то за что из университета вылетел?
— То давняя история, молод был, мир повидать хотел. А про ляхов очень просто — готовят и Союз и Конфедерация их воинские части, для выставления против Русской Америки после заключения мира между САСШ и КША. Поляки Россию ненавидят с пелёнок, с матери молоком ту ненависть впитывая. То, что бунтарей убрали из Европы, то хорошо для успокоения Царства Польского, или королевства, чёрт пойми как его сейчас называть. Но горючий людской материал, противороссийски настроенный, он здесь теперь, в Америке.