К началу октября 1862 года речная флотилия Конфедерации на Миссисипи насчитывала полтора десятка вооружённых пароходов и 34 минных (минно-шестовых, так точнее) катера. Катерники, по полной использовали малошумность паровых двигателей и ночами уходили вверх по реке, занимаясь постановкой специально разработанных учениками Якоби «речных мин». Два катера во время таких рейдов были взорваны экипажами, дабы не достаться врагу. Один после заклинивания двигателя, а второй — сильно пострадал после взрыва парохода янки, набитого банками с керосином. Фото геройских моряков, попавших в плен, но исполнивших воинский долг и не утерявших чести, разумеется, украсили первые полосы газет КША и Российской империи. Один из катеров был «именной», снятый с «Томска» и теперь, «рассекреченный» именовался не иначе как «героический минный катер Николай Парфёнов». Представляю, как томский купчина сейчас гуляет — его фото, аки жертвователя на флот, наряду с моряками в газетах пропечатано!
— Ваше величество, — адъютант, полковник Плеханов, тактично постучал в дверь кабинета, — мастера Ершов и Патокин принесли опытные образцы.
— Прекрасно, пусть проходят. Да, Дмитрий Дмитриевич и вы останьтесь, как опытный офицер, Кавказ прошедший, выскажете своё мнение.
Оружейных дел мастера, с месяц как разменявший шестой десяток Василий Ершов и девятнадцатилетний талантище Савелий Патокин, вырванный из лап нищеты и беспросветности программой по поиску и направлению на обучение перспективных крестьянских детей. Савелий за тягу к знаниям в двенадцатилетнем возрасте был «изъят» из семьи говоря языком 21 века «по ювеналочке». Ибо отец его, человек строгого нрава, придерживающийся «старины» ни в какую не желал выходить из крепостного состояния и не в силах «пойти против царя» (запретить детям посещение школы) драл после уроков нещадно «грамотеев», набирающихся скверны и гадости в книгах со срамными рисунками. Где в учебниках старый Патокин нашёл срамное, я так и не понял. Вроде и не сектант какой папаша Савелия, но на Руси всяк со своей придурью живёт. Попав по «наводке» учителя, пожалевшего избиваемого неистовым родителем мальца, в Императорские Технические классы, Патокин младший сразу же обнаружил недюжинный талант к черчению и изобретательству. А к семнадцати годам оказался в «Закрытом Бюро» специализирующемся на стрелковом оружии…
Как всякий альтернативщик, «подсевший» на русско-японскую войну, я не только знал как «Отче наш» тактико-технические характеристики кораблей Соединённого флота и Тихоокеанских эскадр, но и немало времени провёл, изучая чертежи «мосинки», пулемёта «Максим» и классической полевой трёхдюймовки. С нынешней абсолютной памятью, повторить те чертежи оказалось делом достаточно простым. Другой вопрос — а потянет ли нынешняя промышленность такое «прогрессорство», да и так ли сие необходимо? Если пулемёт и полевая пушка были отложены «на потом», то винтовку, после долгих раздумий, решился таки «украсть» у Сергея Ивановича, пока ещё тринадцатилетнего подростка. Ничего, создадим ему потом все условия, — твори, Мосин, дерзай, изобретай!