Император лично принял ветерана и указал дать Маслову батальон. В корпусе шептались, что ждут «капитана Копейкина» полковничьи погоны, как только добровольцы ступят на землю американскую.
— А положено быть морскому порядку, каждая вещь имеет своё место и в шторм по трюму не балабохается. Я как есть боцман «Выборга», за малейшую оплошность спрошу по всей строгости. Иная крупа сухопутная по незнанию так навалит груз, что ужас берёт за душу — случится крен парохода на волне и амба!
— Так ты бо-о-о-оцман, — расслабился Семёнов, — а нашивок, что у нашего полковника.
— На переходе нет полковников и генералов, все вы пассажиры. Командир «Выборга» власть на борту имеет наивысшую. Только государю-императору подчиняется, согласно Морского Устава!
— Ладно, боцман, не бухти. Считай, поняли пассажиры важность правильной укладки кирпича. Командуй!
Не прошло и получаса с начала погрузки, как к месту швартовки «Выборга» подкатило несколько экипажей из которых высыпали здоровые и хмурые гвардейцы, сразу же ломанувшиеся по трапам на пароход, четверо остались у кучи батальонного имущества, ещё не переместившегося в вместительные трюмы океанского лайнера.
— Финляндцы, — ахнул запарившийся Веточкин, — государь сейчас явится, точно говорю!
— А почему финляндцы, они же все русские в полку, — вопросил длинный и нескладный, сбежавший от несчастной безответной любви «на кровавые поля сражений» Владимир Жердёв, — Арсюха, ты ж жил там с отцом, поди знаешь. Говорят, изрядно финнов на каторгу угнали после убийства царского брата.
— Володя, язык придержи, — Веточкин старался казаться солидным и немногословным, получалось так себе. А что вы хотите с такой-то фамилией и субтильным сложением.
Подкатившие через пять минут три совершенно одинаковые кареты, различить которые можно было только по масти крупных, лоснящихся лошадей, споро тянущих тяжеленные, обитые стальными листами повозки. Император ехал в последней. Арсений не выдержал роль взрослого молчуна и рассказал товарищам по оружию, что безопасности ради Константин постоянно перемещается из кареты в карету, дабы запутать бомбистов, убивших младшего брата государя — великого князя Михаила Николаевича. Оказалось, что убийцу царского брата направляли финские революционеры, жаждущие создать независимую страну Суоми и разломать, утопить Санкт-Петербург в Балтийском море. Семейство Веточкиных на всю жизнь запомнило, как гвардия, дивизия морской пехоты Балтфлота и кавалерийские части Петербургского гарнизона без огласки в газетах вошли в великое княжество Финляндское, взяли под охрану семьи российских чиновников и произвели аресты злоумышленников и им сочувствующих. Несколько тысяч отъявленных финских революционеров было схвачено и отправлено на каторжные работы по прокладке железнодорожных путей до Архангельска. В России об этом говорили весьма осторожно, опасаясь царского гнева, но, якобы Константин Николаевич приказал «стереть чухонцев в пыль» за брата, чтоб ни один не выжил. По иронии судьбы государь с юных лет шефствовал над лейб-гвардии Финляндским полком и именно с доблестными финляндцами основывал Владивосток, утверждал Россию по Амуру, брал на шпагу Калифорнию. Да, такие вот дела. А в великое княжество недавно перевели особым указом три полка с Дона, получившие из личных царских средств огромные подъёмные. Финские кораблестроители, однакож продолжали трудиться на благо империи, пароход «Выборг» строился в том числе и мастеровыми шведско-финского происхождения.