Кукольная королева (Сафонова) - страница 22

Когда не осталось и надежды, – глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом, закрыла мёртвые волчьи глаза.

Безуспешно попытавшись приподнять тело, Таша за передние лапы поволокла волчицу наружу.

Могилу она копала на заднем дворе, рядом с конюшней. Там, где недавно разрыхляли землю: Лив упросила, хотела сама вырастить горох. Когда яма показалась достаточно глубокой, Таша выбралась и столкнула тело вниз. Механическими движениями засыпав могилу, уронила лопату – словно кукла, у которой кончился завод.

Отойдя к яблоням, она сорвала три тонкие ветви. Перевязав их травинкой, добавила ещё одну, образовавшую круг; вернувшись к могиле, положила на мягкую землю своими руками сделанный крест.

Какое-то время Таша просто стояла, глядя куда-то вперёд. Её тонкая прямая фигурка терялась в яблоневой тьме, густевшей под двумя лунами.

Потом перегнулась пополам, упала на колени, скрючилась на земле и зарыдала – до кашля, до боли в горле, кусая руки. Почти без слёз.

– Таша, домой!

– Мам, ну ещё чуть-чуть!

Сиреневые сумерки ласкают сонные шершавые стволы; на прощание черёмушник[3]раскрасил сад яблоневым цветом, и ветер сыпет лепестки на каменную дорожку, по которой трусит изящный снежный жеребец с юной всадницей. Таша упрямо направляет коня на тропу, тот с не меньшим упрямством норовит свернуть на травяной ковёр, зеленеющий под яблонями.

С террасы дома за ними наблюдают две женщины.

– Балуешь девчонку, Мариэль. – Лэй качает головой: на контрасте с бледным, почти измождённым лицом собеседницы лампа на столе будто ярче высвечивает её румянец. – Мои мелкие носа из дому не кажут, как солнце зайдёт.

– В наших садах ей ничего не грозит. – Ложечка Мариэль методично, без единого звука кружит по полной чашке. – Лэй, чай стынет.

– Детям в одиннадцать спать положено.

– Кем положено?

Что ответить, соседка не находит – но, опуская чашку, досадливо стучит донышком о столешницу.

Они странно смотрятся за одним столом: дородная селянка и беглая аристократка в простом льняном платье. И обе сидят так, словно не совсем понимают, что собрало их вместе. Но время от времени Мариэль предлагает соседке выпить чаю после уборки, а та никогда не отказывается.

В Прадмунте шепчутся, что при дворе аристократы иногда приглашали слуг на чай – великодушный жест в знак признательности за хорошую службу. Та же милостыня, подачка. Лэй твердит, что для соседей дружеские чаепития – это нормально, даже когда один сосед прислуживает другому.

Её не разубеждают.

– Вообще рано ей на коня. Ладно, ты ей пони купила – приспичило, чтоб дочурка лихой наездницей была. Но в девять на льфэльского жеребца пересаживать…