Она привыкла ко двору и соседним полям. Плюс, она научилась охотиться. Но этого было недостаточно. Как мне сказала Джулия, согласно рекомендациям как итальянских, так и иностранных экспертов, ежик должен весить по меньшей мере 650 грамм, чтобы его можно было отпустить осенью. Тогда у него будет достаточно запасов жира для спячки, чтобы пережить зиму. Я читал, что, если отпускать ежа весной, ему достаточно весить 500 грамм, потому что в его распоряжении будет длительный период и множество источников пищи, которых ему будет достаточно. Но Нинна – другой случай. К концу августа она весила 600 грамм – достаточно для ее освобождения?
Наконец, Джулия написала мне:
«Ты можешь выпустить ее».
Всего пара слов. Точнее, четыре. Но из-за них я чувствовал себя так, будто меня переехал трактор.
И все же моей ежихе не хватало до нужного веса 50 грамм. Если в таблице указано 650 грамм, на это должна быть причина, верно? 50 грамм для такого маленького животного не были пустяком.
Ладно, признаю, я был рад использовать этот предлог. И пытался убедить Джулию, что случай моей малышки можно признать пограничным.
Она написала в ответ:
«Я понимаю твое стремление защищать Нинну… но таким образом ты не удовлетворяешь ее потребности».
Сообщение будто резануло меня ножом. Но мою печаль отчасти смягчили два ее следующих сообщения:
«Массимо, мне тоже грустно, когда я отпускаю ежика, потому что знаю, как сильно буду по нему скучать. Но в то же время я счастлива, потому что знаю, что он будет счастлив. Каждый ежик имеет право на свободу.
Ладно, Массимо, оставь Нинну в ее вольере. Она может провести спячку в нем. Сначала приготовься к этой разлуке. Ты увидишь ее следующей весной…»
У меня снова навернулись слезы. Я был рад, что Джулия понимала меня и что мой ежик останется со мной. Но мысль о том, что я не увижу ее всю зиму, заставляла страдать. Это был один из таких моментов, когда плачешь без остановки.
Между тем осень раскрасила двор, поля и леса. Однажды вечером, 14 октября, произошло кое-что весьма удивительное. Мы с мамой только что поужинали. Я подошел к окну, посмотреть на Нинну, гулявшую в своем вольере. Джек с Лилли тоже были во дворе. Он увлеченно перетаскивал камень, она весело кружила вокруг него. Их было хорошо видно в свете желтых светильников рядом с клумбами.
Я повернулся к матери, чтобы ответить на ее вопрос, а когда снова посмотрел на улицу, обеих собак уже не было. Джеку было не свойственно оставлять работу недоделанной. Через несколько секунд они залаяли, как сумасшедшие. Я позвал их, но они не пришли. Собаки лаяли агрессивно, как на незнакомца, зашедшего в сад. Слегка обеспокоенный, я решил пойти проверить. Взяв фонарик, вышел на улицу. Лилли и Джек у забора на заднем дворе, в самом темном месте, неистово протестовали против чего-то или кого-то. Когда я подошел к ним, то не заметил ничего необычного, но их бешеный лай не умолкал. Я посветил фонариком везде, но все, казалось, было на месте. Наконец, я смог их успокоить.