Евгений Иванович прекрасно сознавал, что его слова воспринимались немцами с недоверием, настолько необычны были они для них: ведь война еще не кончилась. Но все же он говорил эти слова. В самом деле, как же он должен был поступить в эту минуту? Взять их в плен? Тащить с собой? Куда? Его отряд сам находился в глубоком тылу врага. Так что же? Расстрелять?..
— Так вот, — продолжал Мирковский, — мы вовсе не такие жестокие, как вам вбили в головы ваши начальники. Я освобождаю вас всех. С одним условием — что вы пойдете и расскажете об этом остальным…
Эффект был потрясающим, солдаты словно очумели от радости, стали обниматься, плакали. Но некоторые все еще не верили, что слова русского командира — правда. Эти стояли понуро, исподлобья косясь на партизанские автоматы.
…Брезжил рассвет. Пленных вывели за село и приказали идти в сторону села Рача. Первые шаги были неуверенными, но постепенно они ускорились…
До деревни было три километра. Евгений Иванович прикинул, что, пока немцы дойдут туда, отряд успеет скрыться, «провалиться сквозь землю». С последней группой своих людей Мирковский ушел со станции, когда над ней грохотали взрывы. Вся операция продолжалась около трех часов, успех был полным, причем никто из его подчиненных не получил даже царапины.
Интересен моральный исход операции на станции Рача. Как выяснилось поздней, туда экстренно были брошены эсэсовцы. Весь инженерный батальон, всех солдат, разоруженных партизанами, изолировали от полка, а затем отправили из Рачи, как неблагонадежных. У гестаповцев сложилось мнение, что в батальоне существовала подпольная коммунистическая организация, которая якобы расправилась с офицерами и инсценировала налет партизан на станцию.
Командир полка, находившегося в деревне, за непринятие мер был отдан под суд и разжалован.
Покинув район Рачи, Мирковский на время увел свой отряд подальше, отвлекая от себя внимание мелкими диверсиями в разных точках. Впрочем, некоторые из этих диверсий стоили доброй крупной операции.
…На протяжении нескольких недель постоянно прерывалась связь между Киевом и Берлином. Подземный кабель проходил неподалеку от села Вацково. Фашисты прочесывали эти места неоднократно и были уверены, что где-где, а уж там никак не могло быть партизан. Но связь периодически нарушалась. Кабель оказывался поврежденным.
Эту «работу» методично и отчаянно смело выполняли двое местных жителей, Куприян Полещук и Петр Мищенко, сыновья которых были в отряде Мирковского.
Когда из Москвы поступило распоряжение: «линия связи Киев — Берлин работать не должна», разведчики сравнительно быстро «нащупали» ее. Но поскольку действовать в этом районе отряду было небезопасно, Полещук и Мищенко предложили «пособить». И пособляли так успешно, что гитлеровцы вынуждены были бросить на охрану линии немалые силы. Мало кому из патрулей приходило в голову, что связь нарушали два старичка, которые бродили то сгорбившись под тяжестью вязанки хвороста, то с драным мешком сена…