— Стреляйте, мне все равно…
— Август, пригласите пару людей, я не намерен возиться с этим идиотом. Тащить ему язык клещами у меня нет времени.
Штеккер поспешил выполнить просьбу. Когда он вернулся в землянку с двумя дюжими немцами, то обратил внимание, что задержанный изменил поведение, гонор его как рукой сняло. Глаза у парня бегали, руки тряслись, он больше не упорствовал.
— А потом?.. — спрашивал Яблонских.
— Потом мне удалось убежать из советской комендатуры. На одном хуторе я раздобыл вот эту одежду…
— Кто он? — поинтересовался Штеккер.
— Бывший советский офицер Николай Горбенко, — ответил полковник. — В начале войны попал якобы в плен. Говорит, что потом служил в немецкой армии, охранял какой-то концлагерь. А там черт его знает…
— Можно проверить… Ну-ка я еще побеседую с ним…
Штеккер дал знак солдатам удалиться. Достал флягу, налил в стакан спирта-сырца, пододвинул задержанному:
— Пей!
Тот мотнул головой.
— Пей, говорят! — заорал Штеккер.
Парень выпил, закашлялся. Глаза его вылезли из орбит, хрипло, задыхаясь, попросил воды. Евгений Иванович молча следил за экспериментом своего «заместителя». Расчет у того был коварный. И он не находил способа помешать…
За те несколько минут, на которые фашист оставил их вдвоем, они успели объясниться. Теперь Евгений Иванович знал, кто перед ним, но выдержит ли товарищ такое неожиданное испытание? Молод ведь.
Штеккер снова налил спирту. На этот раз поставил рядом и кружку воды. Подмигнул полковнику:
— Зер гут… Обслуживаю как в лучшем европейском ресторане…
После третьего стакана глаза у парня посоловели. В них были злоба и отчаяние погибающего человека. Видимо, перед выходом на задание было предусмотрено все, кроме того, что выкинул сейчас Штеккер. Посланец перед операцией не мылся добрую неделю, ему не давали спать, заставляли жить в лесу. Внешне он сейчас выглядел естественно, но переутомленность могла теперь сказаться.
— Искал нас? — спросил немец.
Горбенко кивнул и пьяным голосом снова начал излагать зазубренную легенду.
Сначала все шло гладко, но потом человек потерял контроль над собой. Он принялся длинно рассказывать, как искал подполье, и, сам того не желая, назвал его «вражеским, националистским». Потом вдруг ни с того ни с сего решил узнать у Штеккера его фамилию.
Евгений Иванович увидел, что фашист медленно расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Захмелевший Горбенко не заметил этого. Нужно было действовать, и немедленно… Что же предпринять? Самому застрелить Штеккера — значит поднять тревогу и вызвать сумятицу, которая может плохо кончиться. Нужно предупредить разведчика об опасности, спасти его… Но как?