Медленно плывя в фосфоресцирующей воде, он думал о том, что, если все сложится удачно и он благополучно вернется и получит обещанную кругленькую сумму, тогда ему сам черт не брат…
Холодно. Впереди показалась гладкая скала. Он проплыл рядом. Как быстро светает! Конечно, в июне ночи короткие. Огден просчитался во времени. А берег подходящий, есть где укрыться. Теперь недолго…
И ему вдруг стало страшно, так страшно, что захотелось кричать. «А что, если его уже заметили и ждут? Как зверя ждут в засаде». Он перестал грести и с ужасом уставился на берег. Потом повернулся и быстро, как мог, поплыл назад к скале. Только одна мысль теперь мучила его: спрятаться! Он сам не знал, чего так испугался, судорожно перебирал руками и плыл назад.
Добравшись до скалы, уцепился за небольшой выступ, перевел дух. Стало совсем светло. Теперь нечего было и думать о береге. Оставалось ждать следующей ночи.
Человек прикрепил мешок к поясу и лег спиной на плотик. Усталость давала себя знать, нервное напряжение требовало разрядки. Он задремал. Но дремал недолго: в море послышался шум мотора. «Заметят? Все равно, будь что будет». Закрыл глаза и ждал. Опять стало тихо. «Не заметили».
В полдень подул свежий ветер. Волны раскачивали его на плотике, то бросая на скалу, то стремясь утащить в море. Соленые брызги слепили глаза, попадали в рот. Он судорожно цеплялся за камни…
…Майкл Огден был внешне спокоен, пока подводная лодка возвращалась в район, откуда на катере его домчали до маленького городка на островах. Теперь ему предстояло ждать известий от агента.
Однако по мере того как приближалась долгожданная минута, майор начал нервничать.
— Включайте рацию, сержант! — приказал он.
Радист щелкнул тумблером и начал выстукивать условный сигнал: «Русалка», «Русалка». Я «Нептун», отвечай».
Но «Русалка» молчала…
В начале июня лето, наконец, взяло свое. Солнце оказалось сильнее туч. Ярче становилась листва, и в траве менялись узоры цветов. Как-то удивительно скоро пришла пора сенокоса. В свободные от службы часы пограничники ходили помогать друзьям на луга, которые находились неподалеку от заставы.
…Яблочкин задумчиво жевал травинку и, не спуская глаз с девушки, слушал ее рассказ.
— А мама так и не поправилась, — продолжала Наташа. — Она умерла перед самым концом войны. Шел мне тогда девятый год. Ну, а потом вернулся из-под Берлина отец, бравый такой, с орденами. Как узнал о смерти матери, никак не мог успокоиться. Гладит меня, бывало, по голове, а сам где-то далеко-далеко. Не захотел оставаться там, уехали мы с Ладоги сюда, на Сахалин. Папа ведь до войны был рыбаком… Пойдемте, Саша. Глядите, уже все работают…