Вэл верила ей. Вэл вообще верила всем, кроме Раза.
Через пару дней, минувших с тех пор, как Дэни по великодушному поручению своего лидера забрала ее с улицы, и после того, как первые принятые неприятные на вкус настойки подействовали, а лихорадка, терзавшая тело, спала, к Вэл наведалась вся стая.
Она, кусающая губы от каждого неаккуратного движения, была приятно удивлена, когда в дом к Зеффу завалились Рам и Кену в сопровождении маячившего за их спинами Кара. Они не задавали вопросов, не вешали ярлыки и ни в чем не обвиняли. Тема ее проступка и последовавшего наказания была закрыта, и Вэл была рада этому. Она догадывалась, что причиной такого отношения был золотой браслет, неприятный ей, досаждающий своим присутствием на запястье.
Вожак сохранил ей жизнь, принял назад в стаю – и значит, больше нечего обсуждать. В глубине души Вэл хотела доказать всем, что ее вина сильно преувеличена, хотела рассказать все про Янису, про ее предательство, желала добиться правды, но, смотря на улыбающиеся лица вокруг, поняла, что это повлечет за собой только никому не нужные проблемы.
Если ей и было что рассказать обо всем произошедшем, то существовал только один путь – пойти к Раза. Но при одном взгляде на похудевшего, осунувшегося мужчину Вэл теряла весь пыл.
Кое в чем Яниса все же была права, и ее лживые уроки не прошли даром. Нельзя дразнить судьбу. Лучший выход – молчать и делать вид, что признала свою ошибку.
Хочешь жить – заткнись и проглоти свои обиды.
Но Зефф говорил правду. В какой-то миг Вэл, обезумевшая от боли, которую не могла унять даже сбивающая с ног настойка бородача, и погруженная в сжирающую ее обиду на Раза, чуть не дошла до того, чтобы покончить со всем одним разом.
Ночью, когда громкий храп Зеффа разносился по дому, она, нащупав под матрасом свой кинжал, долго сидела в темноте, сжимая здоровой рукой влажную от вспотевшей ладони рукоять.
«Один удар – и все кончится», – говорила она себе.
И не будет больше никакого Раза, никакой боли, никаких осуждающих перешептываний за спиной. Вэл не хотела незаслуженно носить на себе клеймо предательницы. Оно жгло изнутри каленым железом, и она чувствовала на мягкой, ранимой плоти каждую опаленную букву, глубоко погрузившуюся в ее существо.
– Чего удумала, малая?
Вэл дернулась, опуская руку с кинжалом между коленей и вскидывая изумленные глаза на стоявшего рядом Зеффа. Бородач, одетый в одно нижнее белье, являл взгляду свою волосатую грудь. Зефф почесал в паху, прокашлялся и грузно уселся на тахту рядом с Вэл.
– Вообще-то я шел поссать, и вот какое дело, знаешь ли, – задумчиво проговорил он, искоса поглядывая на присмиревшую Вэл. – Тут сидишь ты с каменным лицом и ножичком в руках. И что мне думать обо всем этом, не подскажешь?