Я оставил для Рафаэля записку со своим адресом, такую же, как когда-то оставил Гарри. Меня охватило отчаяние, потому что я не мог обещать, что к тому времени, как он очнется, Хелигане еще будет существовать. Доктора сказали, что по их лучшим расчетам это произойдет через двадцать один год и шесть месяцев.
Я уехал ночью. Корабль был маленьким, но паруса быстро подхватили ветер, и как только мы оказались над лесом, корабль погрузился во тьму. Я сел на палубу, обвязав себя веревкой, и никто меня не остановил. Я мягко покачивался, иногда перевешиваясь через релинг. Под облаками мелькали огни – возможно, Асангаро. Я выпрямился, но что-то в виде знакомого места отобрало последние силы, и я уронил голову на веревки.
Двадцать один год и шесть месяцев. Впереди меня ждал долгий путь. Осознание расстояния утомляло настолько, что мне даже не хотелось начинать его. Даже будь он менее длинным, его все равно предстояло проделать в одиночку. Это не должно было удивлять меня. Было наглостью полагать, что у меня есть право на компаньона. Через несколько недель или месяцев я перестану печалиться. Вернется мое былое безразличие. В нем не было ничего необычного, но в тот момент оно казалось чудовищным. Я сжимал крест на четках Рафаэля до тех пор, пока на пальцах не выступила кровь.
Меня высадили у Арекипы. Корабль не мог опуститься ниже определенной высоты – древесина белого дерева не позволяла этого. Я спустился по веревке, привязанной к канатному колесу. Любой, кто видел меня с земли, мог решить, что я спускаюсь с заботливого облака, но я сомневался, что меня кто-то видел. На полях за городом никого не было. Я прошел остаток пути и оказался у дома, в котором остановилась Минна. В окне на верхнем этаже горел свет. Я долго смотрел на него, но так и не решился войти. Я спросил у бродяги, где находится ближайшая гостиница. В сезонное затишье в городе было мало пастухов, поэтому многие комнаты пустовали и предлагались за бесценок.