– Туда. Только не упадите.
– Серьезно?
– Здесь выше, чем на соборе Святого Петра. Если хотите, идите пешком.
Я встал на платформу и обхватил веревку рукой. Клем неуверенно поднялся вслед за мной. Когда мы служили во флоте, он никогда не готовил корабль к отправлению. Рафаэль дернул за рычаг. Мы начали подниматься, и он запрыгнул на платформу. Его вес почти не повлиял на скорость. Из-за воска, которым Рафаэль натирал статую, от его одежды пахло горелым медом.
Через несколько секунд мы поднялись высоко над причалом, и мимо нас мелькали огромные переплетения гранита и стекла. Подъемный механизм находился там, куда не доставали самые яркие лучи солнца, но некоторые участки были раскаленными, словно растопленная печь. Всего в сорока футах вниз по реке лежал снег. Наконец платформа остановилась рядом с противовесом. Им оказалась старая испанская пушка с гранатом на высеченном гербе.
– Насколько широк поток обсидиана? – поинтересовался Клем. Он все еще дрожал после реки. – Если вы задавались этим вопросом.
– Он начинается здесь. Эти горы – вулканы. Если начать копать на холмах, можно увидеть потоки.
Когда мы почти поднялись на вершину, река уходила вдаль на целых пятьдесят миль. Дальше она исчезала в крутых излучинах и скалах, а вода превращалась в белоснежную пену. В том направлении горы были каменными. Их разрезали белые линии водопадов, казавшиеся с такого большого расстояния неподвижными.
Подъемная платформа была построена напротив камня, высеченного в форме ближайшей горы – саблезубого чудовища, увенчанного вечным снегом.
– Только не смейтесь, – заявил Рафаэль, – но люди обязательно спросят, представил ли я вас горе. Они сочтут странным, если я этого не сделаю.
– Представить нас?.. – переспросил Клем.
Рафаэль ответил через плечо:
– Считайте, что я знакомлю вас с местным лордом. Люди хорошо отнесутся к вам, если я это сделаю. Оставьте ему подношение.
– Но что? – спросил я. – Что любят горы?
– Серебро. Ракушки. Соль. Но без глупостей. Люди придут посмотреть на то, что вы оставили.
Я достал стеклянные ракушки, а Клем нашарил в карманах блестящие монеты.
– Люди верят, что гора живая?
– М-м-м. – Рафаэль окинул нас взглядом. – Стойте прямо, ведите себя вежливо. Культурный опыт, – добавил он, когда мы с Клемом растерянно переглянулись. – Погружение в мир инков.
Он посмотрел на гору и тихо сказал что-то на кечуанском. Клем тут же заверещал:
– Вы назвали ее отцом?
– Да. – Рафаэль ответил так резко, что у нас пропало желание задавать вопросы. – Ну что, пойдемте? Пока вы не замерзли.
Как только Рафаэль отвернулся, Клем радостно поднял руки к небу и затем поклонился горе в знак извинения. Я рассмеялся. Рафаэль остановился на углу, дожидаясь нескольких мужчин с деревянной повозкой, у которой было одно колесо спереди. Я уже видел эту повозку, когда мы плыли по реке. В ней лежали ананасы, накрытые сеткой. У одного из мужчин была высохшая рука, и Рафаэль без лишних вопросов опустил крюк лебедки, чтобы продеть его через сетку.