— По лесу обошли, с фланга, как я летом роту Ширкова провёл! — в сердцах стукнул кулаком по брустверу окопа Алексей. — Мороз сковал болото льдом!
«Теперь враги окружат русских и поквитаются за давний разгром. Однако без подкрепления, немецкий штурмовой отряд долго на обратном склоне холма не продержится. Надо не дать австрийскому батальону занять русские траншеи. Вот только против такой толпы одним топором и кучкой мёртвых солдат оборону не удержать.»
Картина боя теперь стала ясна. Немцы придавили русскую пехоту огнём артиллерии, разрушили пулемётные доты и ударили штурмовой группой во фланг. Часть роты закрепилась в окопах, остальная пошла в тыл артиллеристам. Русские, отстреливаясь, отступили на холм (проще говоря, драпанули, даже раненых и санитара бросили!). Горькая обида за товарищей кольнула душу пацану, но он — то отступать не будет. Казак покажет, как надо воевать! А, если придётся, то и умирать «за други своя»! Ведь, уступи сейчас Алексей свой участок фронта, и всему русскому батальону конец!
— Зря вы, немчики, законы цивилизованной войны порушили. Хотите пленных и раненых безнаказанно штыками резать, так я вам покажу… дикую войну. Теперь я в полную силу биться буду!
Алексей пробежал взглядом по линии траншей. Все доты взорваны, но он заметил перевёрнутый пулемёт на бруствере окопа. Рядом и пять коробок с набитыми лентами нашлось. Приятным бонусом пошёл ящик с гранатами. Видно, Ширков отреагировал на опасения шамана и выпросил у комбата усиление огневой мощи. Ну, теперь и повоевать можно!
Алексей поставил «Максим» в стрелковую ячейку, заправил пулемётную ленту. Но стрелять не торопился, австрияки ещё последний ряд колючей проволоки ножницами не успели перекусить. Сильно мешали запутавшиеся в «колючке» обезумевшие беглецы.
Немцы орали от боли и страха, дёргаясь в железных путах. Самых буйных, офицерам пришлось пристрелить, чтобы, заодно, и своих паникёров вразумить. Ведь лезть в окопы к мертвякам никому не хотелось. Раз уж элитная немецкая рота в гиблых местах вся полегла (не считая кучки сумасшедших беглецов), то в русских траншеях действительно сидит кто — то о — о — очень страшный.
Алексей потянулся колдовской Силой к ближайшим трупам немцев, придал невесомость телам и задал нужный вектор тяги. Тушки поднялись стайкой в воздух и, плавно подлетев, аккуратными рядами уложились поверх бруствера окопа, образовав защитную стенку. Пулемёт теперь выглядывал, словно из амбразуры дота, только стена была единственная, и крыша тоже отсутствовала.
Австрияки с недоумением глядели на переползание тел в серых шинелях по брустверу окопа. Офицеру в бинокль было виднее, из чего сложилась стена, но делиться с соратниками знанием он посчитал лишним. Вытер холодный пот перчаткой со лба и махнул пистолетом, посылая батальон в атаку. Ствол пулемёта он тоже различал в окуляры отчётливо, но разве может один пулемёт остановить полтысячи штыков? Правда, ширина полосы фронта очень уж мала и отлично укладывается в эффективный сектор стрельбы. Однако стоит лишь «броском вперёд» преодолеть сотню метров, и пулемётчик не будет успевать ворочать стволом в разные стороны. А скольким солдатам такой «бросок» грозит верной смертью, зависит от мастерства пулемётчика.