С первыми косыми лучами света, робко озарившими верхушки лесных исполинов, над взбаламученной водой поднялось сырое марево. Обмундирование вымокло до нитки, многие солдаты подарили жадной топи свои ботинки, другие забили грязью стволы винтовок. Теперь лишь в штыковую атаку идти, но идти — то никому никуда уже не хотелось — только упасть в лужу и сдохнуть в грязи!
Вот солнышко поднялось выше, свет ворвался под серые кроны, придавил сырость к чавкающей под ногами бесконечной грязи. Лёгкий утренний ветерок погнал туман с края леса вглубь топи, мир стал раздвигать видимые границы.
— Наконец — то, господин прапорщик, вышли на рубеж развёртывания, — с облегчением вздохнул Алексей и хлопнул ладошкой по листку бумаги на толстенном стволе раскидистого дуба. — Последняя метка. Через сто шагов лес заканчивается, там рубеж атаки.
— Расстояние до окопов? — устало привалился спиной к дереву поручик.
— Меньше сотни метров, Ваше благородие.
— Унтер — офицер Берёзкин, возьми двух бойцов, разведай обстановку впереди. Ермолаев, помоги пулемётчикам, отстали.
Алексей метнулся в хвост колонны, по пути шикая на самых не сдержанных на язык — враг близко. Перед рассветом далёкая беспокоящая стрельба прекратилась.
Не успел ещё хвост роты выползти из глубины леса, как со стороны поля послышался топот конских копыт, и грянуло дружное русское: — Ура — а — а!!!
Алексей ухватился за верёвочную петлю и, разбрызгивая грязь, вприпрыжку, один потащил плотик с пулемётом к голове солдатской колонны.
Топот сотен копыт утонул в грохоте пулемётных выстрелов. Клокочущее эхо заметалось в кронах лесных исполинов.
Но всего лишь через минуту, когда Алексей уже дотащил плотик до величественного дуба, мир поразила звенящая тишина. Только спустя время, слух стал воспринимать умирающие звуки: жалобное ржание смертельно раненых лошадей.
— Не успел… — зажав уши ладонями, застонал Алексей и упал на колени. Бурая топь злорадно чавкнула, словно обожравшаяся пиявка.
— Со всем уважением казаков встретили, — сквозь стиснутые зубы, отметил поручик. — Пулемётов по фронту атаки много натыкали. Пехотный батальон линию обороны тоже не прорвёт — только зря весь поляжет. Ребятки, на нас вся надежда!
— Ударим во фланг! — вскочил с колен казак и ухватился за рукоять шашки — ножны он закрепил ремнём за спиной, чтобы в ногах не болтались.
— Эдак просто австрияков в штыки не взять, — положил ладонь на плечо горячего казачка опытный унтер — офицер.
— Берёзкин, доложи обстановку, — достал револьвер из кобуры поручик.
— Ваше благородие, за кромкой леса, до самых окопов, ограменная лужа. Пока добредём по грязищи до позиции австрияк, нас, как в тире расстреливать будут. Хочешь из пулемёта, хочешь из ружья пали — по ростовой мишени с полста метров не промахнёшься. Да и в окопах там не меньше двух рот пехоты засело — сами не сдюжим, Ваше благородие.