Фрол лязгнул зубами, закрыв рот, и с чувством троекратно перекрестился. Вера в бога неимоверно окрепла в его душе. Однако следовать за парящим над землёй чёрным ангелом мужик был ещё не готов. Да и присяга звала солдата в другую сторону— на кухню к котелку с горячей кашей. Фрол стегнул ленивого мерина и, немилосердно ударяясь задницей о доски телеги, запрыгал по кочкам в сторону полевого лагеря. На пути он лишь чуть приостановился у группки солдат интендантского взвода.
— Эй, Василь, винтарь и седло сам заберёшь! — крикнул на ходу Фрол и взмахом указал направление.
— Ну, ты, дружбан, и жучара! — возмутился такой наглости интендант, сразу уловив единственное число трофейного имущества. — Стой! Верни второе седло!
— То вещь чёрного казака, — оглянулся через плечо мужик и опять истово перекрестился. — Последнего казака погибшего эскадрона.
— Того, что ли? — небрежно глянул вдаль Василь и, разглядев в сером мареве тумана удаляющийся призрачный силуэт, испуганно замер.
Чёрный всадник, словно мираж, плыл в сизых волнах тумана вдоль крестов кладбища. А за его спиной, из — за зубчатой стены тёмной рощи, вставал алый полыхающий шар солнца, подсвечивая низкие облака багрянцем, будто кровь в небе кто пролил.
— Святые угодники, — перекрестился интендант. — Никак, мертвец восстал…
— Не — е — е, только ко — о — нь! — тряся зад по ухабам, нахлёстывал мерина Фрол, стремясь убраться побыстрее с чёртова поля.
Василю тоже страстно захотелось оказаться подальше, но за винтовкой и брошенным седлом пришлось идти. Прежде чем утащить имущество в общую кучу, бывалый солдат деловито обшарил седельные сумки. Удивило, что, похоже, дружок Фрол совсем ничего себе не взял. Василь решил осмотреть место, где лежал второй сбежавший мясной окорок. Может, из имущества осталось что?
— Святые угодники! — отшатнулся от окровавленной примятой травы Василь.
На проплешине кто — то выложил крест из пулемётных пуль. Любопытство у солдата исчезло мгновенно, он накинул на плечо ремень винтовки, взгромоздил седло на спину и «поскакал» по полю, как пришпоренный конь. Нераспотрошённые седельные сумки так и остались валяться на помятой траве. После эмоционального рассказа Василя, никто не отважился пойти на проклятое место. Раненого гнедого видели все бойцы интендантского взвода— доходяга не мог сам встать на простреленные ноги. Только колдовская сила способна поднять обречённого на смерть. А уж скакать, на почти мёртвом коне, под силу лишь чёрному призраку.
Никто не знал, что это за странный казачок приехал на телеге с Фролом, а осторожный мужик лишь крестился и пожимал плечами: «Мол, от края погоста незнакомого попутчика подвёз. Казак хотел убитого коня разыскать на поле брани. Да взять из седельной сумы вещь ценную». Вот и появилась легенда, будто бы Чёрный Всадник погибшего эскадрона восстал из мёртвых, нашёл своего боевого коня, вынул из тела все пули, выложил животворящим крестом и ускакал на погост, к братам казакам. Ибо, после этого случая, казака в чёрной рубахе больше никто не встречал в полку— Алексей, тем же днём, переоделся в гимнастёрку защитного цвета, а в лицо его только Фрол видел. Не нашли и того раненого гнедого коня— Алексей отвёл его на хутор, наказав крестьянину спрятать в сарае и откармливать, пока раны не затянутся. Хозяин был несказанно рад подарку судьбы. С такими отметинами на шкуре, коня точно не реквизируют для нужд армии, а пахать казацкий конь был приучен. Молодой казачок ещё и седло хозяину оставил, денег не взял. Зато не побрезговал отобедать и согласился принять в дар пятилитровую бутыль домашнего вина, полувековой выдержки.