Там, где я представлял себе восточную сторону Беверли-плейс, она начертила квадрат — это могло означать дом. В квадрате поместилось нечто напоминавшее розу. Я наморщил лоб. Она стерла розу и на ее месте нарисовала неровную окружность, добавив в нее точек. Мне показалось, что я понял ее мысль: роза должна была изображать капусту. А это был картофель. Квадрат означал овощную лавку, которую я заметил на Беверли-плейс. Она кивнула головой.
Пальчики ее пробежали по улице и нарисовали квадрат на другой стороне, а лицо обратилось ко мне с умоляющим выражением. Ей хотелось, чтобы я понял ее.
— Дом на другой стороне улицы, напротив овощного магазина, — проговорил я, медленно цедя слова, а когда ее пальчик постучал по кармашку с часами, добавил: — Завтра в полночь.
Не знаю, что она поняла из моих слов, но так поспешно закивала головкой, что ее серьги закачались, как маятники сумасшедших часов.
Неуловимо быстрым движением она нагнулась, схватила мою правую ладонь, поцеловала ее и, покачиваясь и подпрыгивая, исчезла за бархатной портьерой.
Я стер носовым платком нарисованную на столе карту, сел и спокойно курил, когда минут через двадцать вернулся Чан Ли Чин.
Вскоре, обменявшись умопомрачительными комплиментами, мы распрощались, и рябой слуга проводил меня к выходу.
В конторе для меня не оказалось никаких новостей. Фоули не удалось прошлой ночью проследить за Сурком.
* * *
На другой день, в десять минут одиннадцатого, мы с Лилиан Шан подъехали к дверям бюро Фон Ика на Вашингтон-стрит.
— Подождите минуты две, потом входите, — сказал я своей спутнице, вылезая из машины.
— Держите автомобиль наготове, — посоветовал я водителю. — Может так случиться, что придется быстро сматываться.
В бюро Фон Ика худощавый, седовласый мужчина, скорее всего, тот самый Фрэнк Пол, найденный для меня Стариком, жуя сигарету, беседовал с полудюжиной китайцев. За конторкой сидел толстый китаец и без всякого интереса наблюдал за ними сквозь огромные очки в проволочной оправе.
Я посмотрел на кандидатов. Третьим от меня был низкий, коренастый мужчина со сломанным носом. Отодвинув остальных, я подошел к нему. Не знаю, чем он собирался меня встретить, — может быть, каким-нибудь приемом джиу-джитсу или его китайским вариантом. Во всяком случае, наклонившись и изготовившись к прыжку, грозно растопырил напряженные руки.
Я схватил его, немного повозился, наконец поймал шею и заломил одну из рук за спину.
В этот момент второй китаец прыгнул мне на спину, худощавый седовласый мужчина прицелился и заехал ему точно по зубам — китаец отлетел в угол и остался там лежать.