Дольше всех продержался Бек. Он намолотил уже целую гору собак, когда краем глаза уловил гибель Короля, прикрывавшего его спину. Сталкер тут же выпустил последнюю оставшуюся пулю в череп, набегавшего пса, перепрыгнул через него и бросился к черневшему в предрассветных сумерках сараю.
И ведь почти добежал. Оставалось каких-нибудь десять метров, когда в левую лодыжку вцепились острые зубы. Бек еле удержался на ногах, упал на одно колено, ударил, не глядя, ножом, выпрямился, обернулся к набегавшей своре, стал пятиться, хромая, выставив нож перед собой. В другой руке он держал за ствол пистолет, используя его, как кастет. Волна собак нахлынула на него, потом отпрянула назад, снова накатила. Бек, весь в крови, с трудом поднялся с колен. Он уже не надеялся на спасение. Хотел только подороже продать свою жизнь.
И вот, когда уже в глазах двоилось от усталости и потери крови, а рука уже не успевала поднять такой тяжёлый нож для очередного удара, пространство на миг сморщилось, замерцало, как если бы на небесной дискотеке кто-то включил стробоскоп. Потом глухой удар, будто кто-то хлопнул бронированной дверью, потряс всё вокруг. Да так, что Бек не удержался на ногах, а у дома неподалёку просела крыша. Ту и там зазвенели бьющиеся стёкла. Порыв ветра, длившийся несколько секунд, поднял тучу пыли и песка и унес получившееся облако куда-то за дома. Всё на секунду замерло. Наступила та самая тишина, которая случается между двумя ударами сердца или между приказом «Целься!» и командой «Пли!». И в этой тишине над полем боя звонко разнеслось:
– Фу! Фу, сказано вам!
И, о чудо, собаки, только что готовые вцепиться Капралу в горло, остановились. А ещё через мгновение стая распалась. Некоторые зверюги присели на задние лапы и стали зализывать раны, иные, потеряв всякий интерес к человеку, потрусили куда-то по своим делам.
Бек сделал несколько шагов назад и ткнулся-таки спиной в стенку сарая. Его шатало. Болели искусанные руки и ноги, пот заливал ему глаза. Он щурился, пытаясь рассмотреть, кто же отдал спасительную команду? Но сознание меркло, укутывая Бека во тьму, где нет ни боли, ни страха, ни усталости.
Сталкер по кличке Пыж третьи сутки хоронился на чердаке ветхого дома в Корогоде, чувствуя с каждой побудкой, что всё больше слабеет.
Когда он забирался в своё убежище, то был уверен, что только переночует и двинет дальше. Но утром раненая нога распухла и болела дергающей болью так, что временами хотелось выть. Вдобавок Пыжа стало лихорадить, поднялась температура. Сознание стало зыбким, реальность и бред перепутались. Неоднократно ему грезилось, что он спустился вниз и благополучно добрался до Кордона… Но, очнувшись, сталкер в очередной раз обнаруживал себя лежащим все на том же чердаке в куче перепрелой соломы.