Я бросила на Виктора взгляд через плечо и отважилась осторожно снять его руку с пояса, а затем незаметно выбралась из постели. Я снова покосилась на Виктора: он шевельнулся под простыней, погруженный в глубокий сон. Обрадуется ли он, обнаружив меня тут, когда проснется? Забрав из гостиной свою сумку, я юркнула в ванную комнату, чтобы почистить зубы. Я причесалась, умылась и подумала, что следовало бы одеться и уйти, но тогда его ожидало бы пробуждение в наготе и одиночестве. Нет. Мне хотелось совсем другого. Мне хотелось знать, желал ли он видеть меня рядом. Хотя, возможно, все было бы проще, если бы он меня не застал, проснувшись.
Я вернулась на мысочках в комнату, где витал его запах. Положив сумку в черное кожаное кресло, нашла свои трусики, надела их и снова забралась в постель.
Виктор заворочался и лег на спину. Я услышала протяжный вздох, и он перевернулся на другой бок. Я тоже легла на бок и обняла его за пояс, наблюдая, как он постепенно просыпался. Прошло несколько минут, и он в свою очередь послал взгляд в мою сторону, но я притворилась спящей. Тогда он встал с кровати, натянул нижнее белье и шагнул к ванной, но по дороге споткнулся о ящик, который выдернул ночью из тумбочки, и поскользнулся на одной из сотен тысяч упаковок презервативов, рассыпанных по полу. Виктор отчаянно взмахнул руками, чтобы не упасть, и повис на комоде, ругаясь себе под нос. Растирая правое колено, он все же добрался до ванной и закрыл за собой дверь. Я услышала, как в раковину из крана потекла вода. Минуты через три он вернулся, стараясь ступать бесшумно, как и я, и снова лег в постель. Я повернулась к нему спиной, стараясь скрыть душивший меня смех. Происходившее казалось мне нелепым и заставляло краснеть. Он обвил меня рукой за талию и решительно привлек к себе.
— Ты не спишь, — пробормотал он над моим ухом.
— Это вопрос? — откликнулась я.
— Скорее утверждение.
Я перевернулась, и мы оказались лицом к лицу.
— Доброе утро, — улыбнулась я.
— Доброе утро.
Мы легко поцеловались. Зубной пасте отдали должное оба. Переглянувшись, мы едва не рассмеялись, смущаясь, как влюбленные дети.
— Та еще ночка, а? — спросил он, взъерошив волосы.
— Ты жалуешься?
— Пожалуй, нет. Вряд ли. — Усмехнувшись, он улегся на спину.
— Если кто-то и должен жаловаться, то это я. — С лукавой улыбкой заметила я.
— Только не понимаю почему. — Он вернул мне улыбку.
— Я нахожу, что на кухонном столе со мной обращались бесцеремонно. — Я нахмурила брови.
— Ты не кажешься недовольной.
— Я хорошо притворяюсь.
— Да уж, это ты умеешь. Два месяца ты внушала мне, что я тебе совсем не нравлюсь.