Триш сглотнула:
– Все еще пить хочется. Наверное, наговорила много, – и снова принялась набирать воду в стакан.
Сэму было ее жалко, но он не знал, что можно сказать или сделать. У него самого в раннем детстве умерла мама, так что он сочувствовал Триш, но нельзя сказать, чтобы разделял ее потерю. Он не помнил маму, а Триш было девять. Так что смерть матери, должно быть, потрясла ее намного сильнее, чем Сэм мог представить. Но он завидовал ей. Она хотя бы девять лет провела с мамой. У нее были общие с матерью фото, может быть, даже видео. Она могла посмотреть их и вспомнить, как звучал мамин голос, как она двигалась, как улыбалась. У Триш остались воспоминания. У Сэма не осталось совсем ничего.
Триш стояла к ним спиной, когда стакан внезапно разлетелся у нее в руке.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Сэм, – ее голос изменился, стал более низким и глубоким. – Ты завидуешь мне. Думаешь, тебе хуже, потому что твоя мама умерла, когда ты был младенцем. И знаешь что? Это меня злит.
Триш повернулась. Ее глаза стали хищными и желтыми, ногти загнулись в устрашающие когти, а рот наполнился острыми зубами.
– Очень злит.
Она вскинула когтистые руки и кинулась на них с Дином. Из уголков ее рта лилась слюна, в глазах горел голод.
Сэм только успел подумать: «Прости», прежде чем она вцепилась в него.
* * *
Сэм проснулся и поначалу решил, что началось землетрясение, но быстро понял, что просто это Дин трясет его за плечи.
– Я не сплю. – Он оттолкнул брата.
– Пора бы уже, черт побери! Я тебя минут пять трясу, а ты не отзываешься. Хотел уже тащить твою задницу в ближайшую больницу.
Сэм оглянулся. Сонный туман еще не до конца рассеялся. Он сидел на пассажирском сиденье, с расстегнутым ремнем безопасности и открытой дверью, а Дин стоял рядом и выглядел в равной степени встревоженным и рассерженным.
– Задремал, наверное. Прости. – Он выбрался из машины и чуть не упал, когда подогнулись ноги.
Он умудрился схватиться за открытую дверь и удержаться в вертикальном положении, но факт остается фактом. Тело ощущалось тяжелым и вялым, будто набитым мокрым песком.
– Чувак, с тобой что-то не так! – заявил Дин.
– Я в порядке. Ну хорошо, не в порядке, но я просто устал. Усталость всегда накапливается и аукается. После того как мы разберемся с тем, что происходит в городе, я отрублюсь и буду спать столько, сколько понадобится, чтобы восстановить энергию, хорошо? А пока приходится держаться.
Дин удовлетворенным по-прежнему не выглядел, но протестовать не стал, и этого, по мнению Сэма, было вполне достаточно. Пытаясь не показывать, чего ему стоит бодрствовать, он огляделся, чтобы понять, где они. Дин остановил автомобиль на покрытой гравием обочине. Деревья с обеих сторон обрамляли узкую проселочную дорогу, залитую асфальтобетоном, без разметки.